Читаем без скачивания Логово белого червя - Брэм Стокер

— Дальше я не помню. Но мне кажется, что над нами нависло огромное несчастье. И полагаю, что чувство это навеяло на меня письмо несчастного генерала.

И в то же мгновение наше внимание приковал донесшийся с дороги шум каретных колес и стук множества копыт.

Судя по звукам, они приближались со стороны холма за мостом, и очень скоро экипаж показался над его гребнем. Затем мост пересекли сперва два всадника, за ними карета, влекомая четверкой лошадей, и следом еще два всадника.

На вид эта дорожная карета принадлежала знатной персоне, и это необычное зрелище немедленно приковало наше внимание. Через несколько секунд оно стало гораздо более интересным, потому что, едва карета оказалась на середине крутого моста, один из передних всадников поддался испугу, передав панику остальным, запряженные в карету лошади понеслись галопом, и она, протиснувшись между передними всадниками, с грохотов понеслась в нашу сторону со скоростью урагана. Охватившее всю сцену возбуждение еще более усиливали четко доносящиеся из окошка кареты женские крики.

Все мы невольно приблизились к дороге, охваченные любопытством и ужасом; я молчала, а остальные издавали возгласы, отражавшие различные степени страха.

Развязка наступила быстро. Как раз перед подъемным мостом замка, на пути приближающейся кареты, у обочины дороги стояла величественная липа, а напротив нее — старинный каменный крест, завидев который, лошади, мчавшиеся теперь с воистину ужасающей скоростью, свернули, и колесо кареты наехало на выступающие корни дерева. Я поняла, что сейчас произойдет, и закрыла лицо руками, не в силах видеть неизбежное. Я даже отвернулась, но тут же услышала возгласы гувернанток, чьи глаза оставались открытыми. Любопытство заставило меня повернуться обратно и открыть глаза, и я увидела сцену полной неразберихи. Две лошади лежали на дороге, карета опрокинулась набок, и два ее колеса все еще вращались в воздухе, мужчины торопливо распутывали постромки, а рядом с каретой стояла весьма величественная и властная на вид леди с прижатыми к груди руками, время от времени прикладывая к глазам платок. Вскоре из кареты извлекли юную леди, потерявшую сознание или даже саму жизнь. Мой отец уже стоял возле пожилой леди со шляпой в руке и, очевидно, предлагал ей помощь и ресурсы своего шлосса. Леди, казалось, не слышала его и не сводила глаз с хрупкой девушки, которую уложили на обочине.

Я приблизилась. Девушка, очевидно, пребывала в обмороке, но была, все всяких сомнений, жива. Отец, считавший себя врачом-самоучкой, прижал пальцы к запястью девушки и заверил леди, назвавшуюся ее матерью, что пульс хотя и слабый и нерегулярный, но четко различим. Леди хлопнула в ладоши и с благодарностью посмотрела на отца, но тут же вновь приняла прежнюю театральную позу, которая, как я полагаю, для некоторых естественна.

Она была из тех, кого называют «привлекательной для своего возраста», и прежде наверняка считалась красивой. Высокая, но не худая, она была облачена в черный бархат и выглядела довольно бледной, хотя лицо ее оставалось гордым и властным, но как-то странно возбужденным.

— Воистину я обречена на несчастья! — Услышала я, подойдя, ее слова. — Я сейчас в путешествии, от которого зависит жизнь и смерть, и в этой гонке потерять час означает, возможно, потерять все. Но сейчас никому неведомо, когда мое дитя оправится настолько, чтобы отправиться в путь. Я должна оставить ее, ибо не могу, не имею права задерживаться. Далеко ли отсюда ближайшая деревня, сэр? Мне придется оставить ее там и целых три месяца не видеть свое дорогое дитя и даже не иметь возможности получить от нее весточку.

Я дернула отца за сюртук и прошептала ему на ухо:

— О, папа, умоляю, попроси ее оставить девушку у нас. Я буду так рада! Попроси, умоляю!

— Если мадам доверит своего ребенка заботам моей дочери и ее гувернантки, мадам Перродон, и позволит ей остаться нашей гостьей под мою ответственность до возвращения мадам, — обратился к леди отец, — то это возложит на нас определенные обязательства, и мы станем обращаться с ней со всей заботой и рвением, к которым такое доверие обязывает.

— Я не могу согласиться на такое, сэр, ибо это подвергнет вашу доброту и благородство слишком жестокому испытанию, — ответствовала леди.

— Наоборот, вы окажете нам милость в тот момент, когда мы в ней весьма нуждаемся. Мою дочь только что постигло жестокое разочарование из-за некоего несостоявшегося визита, который она давно и с огромным нетерпением ожидала. Ежели вы поручите юную леди нашим заботам, это станет для нее лучшим утешением. Даже ближайшая на вашем пути деревня находится очень далеко, и в ней нет гостиницы, в которой вы согласились бы оставить дочь; вы ведь не можете допустить, чтобы она проехала некое значительное расстояние, подвергая свое здоровье опасности? И если, по вашим же словам, вы не можете отложить путешествие, то должны расстаться с дочерью сегодня, а кроме как здесь вам не найти места, где вы сможете быть уверены, что к ней отнесутся с искренней заботой и нежностью.

Во внешности и поведении этой дамы имелось нечто настолько изысканное и даже импозантное, а в манерах нечто столь властное, что одно это, даже если не считать вида ее экипажа, убеждало прочих в том, что она — влиятельное лицо.

К этому времени карету уже подняли, а лошадей вновь запрягли.

Дама бросила на дочь взгляд, показавшийся мне куда менее любящим, чем можно было предположить в начале этой сцены, а потом поманила отца и отвела его на несколько шагов в сторону, после чего заговорила с ним, имея выражение лица весьма строгое и ничуть не напоминающее то, каким оно было совсем недавно. Меня переполняли удивление — неужели отец не замечает этого изменения? — и невыразимое любопытство: мне хотелось узнать, что же она говорит ему почти в ухо с такой откровенностью и быстротой?

Разговор их продолжался минуты две или три. Затем она повернулась и подошла к месту, где лежала ее дочь, поддерживаемая мадам Перродон. Дама опустилась на колени и прошептала девушке на ухо, как предположила мадам, краткое благословение. Потом, торопливо поцеловав дочь, она встала, уселась в экипаж и захлопнула дверцу. Слуги в ливреях вскочили на запятки, передние всадники пришпорили лошадей, кучер щелкнул кнутом, лошади неожиданно пустились рысью, грозившей скоро перейти в галоп, и карета покатилась дальше, сопровождаемая по пятам двумя всадниками.

Глава 3. Мы сравниваем записки

Мы провожали кортеж взглядами, пока он вскоре не скрылся в туманном лесу, а скрип колес и стук копыт не растаяли в тихом ночном воздухе. И доказательством того, что это приключение не было иллюзией, осталась лишь девушка, которая как раз в этот момент открыла глаза. Я не могла их видеть, потому что ее лицо было повернуто в другую от меня сторону, но она подняла голову, осмотрелась и жалобно произнесла: