Читаем без скачивания Баллада о проклятой любви - Стефани Гарбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На мгновение Эванджелина забыла, как дышать.
Все мысли вдруг улетучились, когда Джекс неторопливо снял остатки платья с ее спины. Это длилось, казалось, целую вечность. Несколько раз Джекс неразборчиво что-то шипел сквозь зубы, и Эванджелина догадалась, что ее спина представляет собой жуткое зрелище. Но он не сказал об этом ни слова. Молча продолжал тщательно обрабатывать ее раны, протирая прохладной влажной тканью. Каждый раз, когда та соприкасалась с ранами, кожу обжигало невыносимой болью. Но потом Джекс успокаивающе поглаживал ее по неповрежденным ребрам, иногда костяшками пальцев, иногда кончиками, и лишь мысли о его руках не позволяли ей скулить от боли.
– У тебя хорошо получается, – пробормотала Эванджелина. – Ты часто путешествуешь с девушками, которые подверглись порке?
Джекс мягко усмехнулся.
– Нет, – ответил он, проводя тканью по ее пояснице, чуть ниже ямочек на талии, а потом тихо спросил: – Ты бы приревновала, если бы мой ответ был другим?
Эванджелина хотела сказать «я не ревнивая», но вместо этого с ее губ сорвалось одно слово:
– Конечно.
Джекс рассмеялся, на этот раз громче.
Эванджелину накрыла волна смущения.
– Я не это имела в виду.
– Ничего страшного. Если бы я застал другого мужчину за этим занятием, то наверняка убил бы его. – Джекс усилил хватку на ее плечах, а затем резко оторвал рукава ее платья один за другим, полностью обнажая верхнюю часть ее тела.
Эванджелина издала звук, похожий на писк и судорожный вздох одновременно.
– Это правда было необходимо?
– Нет, но каждому в какой-то момент приходится срывать с себя одежду.
Она понимала, что Джекс просто пытается отвлечь ее от боли, но румянец все равно залил ее щеки и даже грудь.
Краем глаза Эванджелина заметила его улыбку.
И всего на секунду боль словно утихла.
Джекс отошел от нее, а потом вернулся со сложенным свертком ткани, от которой пахло лесом – чистым, свежим и древесным.
– Тебе нужно немного привстать.
– Зачем?
– Я должен наложить повязку.
Внутри у нее все сжалось, когда она поняла, что это значит: чтобы наложить повязки на спину, ему придется обернуть ткань вокруг ее обнаженного живота и груди.
– Могу закрыть глаза, – предложил он. – Но тогда мне придется действовать на ощупь.
Эванджелина почувствовала, как в животе вспорхнул новый рой бабочек, а потом ее накрыло осознание того, что, в отличие от предыдущего комментария, Джекс совсем не шутил. От этой мысли у нее слегка закружилась голова, но она послушно привстала на локтях.
Она на мгновение прикрыла глаза, но из-за этого только более остро ощутила дыхание Джекса на своей шее, когда он навис над ней и положил прохладную ладонь на ее оголенный живот. Он помог ей немного приподняться, но она думала лишь о его пальцах, скользящих по коже.
– Не забывай дышать, Лисичка, иначе повязки будут натянуты слишком туго.
Эванджелина вздохнула и попыталась сосредоточиться на снежинках, похожих на перья, плавно падающих за окном, пока Джекс обматывал ее тканью. Он осторожно накладывал повязки, хотя движения его были слегка небрежны. Каждый раз, когда он оборачивал вокруг ее тела слой ткани, Эванджелина чувствовала, как его прохладные пальцы касаются ее живота, ребер, а иногда и груди.
От каждого прикосновения ее кожу словно пронзало разрядом молнии, и она вдруг поймала себя на мысли, что хочет прижаться к нему. Чистое безумие, учитывая, что она была ранена, а он просто заботился о ней. Но ощущалось все почему-то иначе. Казалось, сейчас между ними происходит нечто большее. Или, быть может, ей хотелось большего. Может быть, она хотела его.
Эванджелина тут же постаралась прогнать эту мысль. Она не могла желать Джекса. Но как сложно ей было сосредоточиться на его злодеяниях, особенно когда он бережно залечивал ее раны. Она почувствовала его теплое дыхание на шее, и на какой-то миг ей захотелось, чтобы у их истории был совершенно другой конец.
Следом ее мгновенно накрыло обжигающее чувством вины, а в мыслях всплыло воспоминание о том, что Аполлон хотел попробовать начать все заново.
Прикосновения Джекса отвлекли ее, и она пожалела, что ей нужно спасать Аполлона, а не Джекса.
Эванджелина зажмурилась, пресекая все мысли о Джексе и желая думать лишь об Аполлоне – вообще о чем угодно, кроме Джекса. Когда она снова открыла глаза, то сосредоточилась на извивающихся ветвях, которые образовывали стены уютной мансарды. Именно тогда она заметила вертикальные зарубки на дереве. Такие делают дети, чтобы измерить рост.
Судя по всему, замеры проводили не меньше пяти лет назад, а рядом с ними были вырезаны пять имен:
Аврора
Лирик
Кастор
Джекс
Эванджелина и сама не знала, что заставило ее сердце на мгновение остановиться: то, что она обнаружила имя Джекса на стене, или то, что в последний год к остальным именам присоединилось еще одно. Лучник.
33
И без того пустая голова Эванджелины пошла кругом. Раз имя Джекса, вырезанное на стене вместе с другими членами Мэривудской тройки, шло лишь четвертым, значит, все это время он говорил ей правду. Он и правда не входил в Мэривудскую тройку.
Ее потрясло то, что Джекс был так честен. Но в то же время она почувствовала укол разочарования от того, что ошиблась в своих суждениях. А что, если она была не так уж неправа? Даже если Джекс и не был членом Мэривудской тройки, они явно хорошо дружили. Возможно, все они собирались здесь на праздниках. Возможно, случившееся в далеком прошлом имело прямое отношение к тому, почему он хотел открыть Арку Доблестей.
И, чтобы добиться этой цели, Джекс перевернул жизнь ее с ног на голову: вынудил ее приехать на Великолепный Север, проклял человека, за которого она вышла замуж, и превратил в беглянку ее саму. На этом его злодеяния не закончились, и Эванджелина хотела знать, почему он так старательно добивался своей цели.
Он никогда раньше не отвечал на ее вопросы, поэтому Эванджелина сомневалась, что и сейчас все будет иначе. И все же она хотела попробовать вытянуть из него хоть немного сведений, которые помогли бы ей понять, зачем он все это затеял.
– Расскажешь мне об именах, вырезанных на дереве?
Пальцы Джекса замерли.
– Я и забыл о них.
Его движения стали более грубыми, и Эванджелина поморщилась, когда он слишком туго затянул повязку.
Но она не собиралась отступать.
– Почему эти имена вырезаны здесь? – спросила она.
– Мы измеряли рост у этой стены.
– Я поняла, Джекс. Мне интересно, кем вы приходились друг другу? Ты
