Читаем без скачивания Венера и воин - Сьюзен Гастингс

Мулы топали по дороге к Помпеям. На полпути Клаудиус развернул животных и поехал маленькой улочкой в направлении Геркуланума. Недалеко от городка он оставил Виа Попилиа и избрал боковой путь, который вел к Везувию. Между виноградниками он переоделся. Светлую патрицианскую тунику, которую приготовила для него Ромелия, он спрятал между складками застывшей лавы. Вместо нее он надел короткий фартук с поясом, поверх него – длинный плащ. Никто не мог увидеть, что под ним на его поясе висели кинжал и короткий меч гладиатора. Имело значение то, что он не был рабом, как большинство гладиаторов и, как свободный, мог носить свое оружие. Однако сейчас это было опасно, потому что он был одет как простой ремесленник.

Переодевшись, он снова выехал на Виа Попилиа, добрался до Геркуланума и оттуда еще раз обогнул вулкан. У северной стороны вулкана росли дикие пинии и густой кустарник. Он остановил животных, взял корзину с продуктами и спрятал ее под кустом, обоих мулов привязал на длинные поводки, чтобы они могли спокойно щипать траву. Довольный, он отправился назад. К вечеру гладиатор добрался до Помпеи.

Когда спустился вечер, Ромелия удалилась в свои покои. Ужин у нее был скромным, она слишком нервничала, чтобы притворяться спокойной, поэтому предпочла остаться одна в своих комнатах. Две музыкантши развлекали ее тихой музыкой на флейте и лире.

Друзилла с горькой миной пристроилась перед покоями своей госпожи. Ромелия чувствовала глубокое удовлетворение, что она отделалась от своей надоедливой соперницы Пилы, и реакция Друзиллы показала ей, как успешно она с этим справилась. Пила не уйдет с арены живой, и единственное, о чем сожалела Ромелия, было то, что она не будет наблюдать за мучениями Пилы. Она бы с огромным удовольствием присутствовала на играх, чтобы насладиться своим триумфом над ненавистной рабыней. Вот только Ромелия сожалела, что ничего не может сделать с обрезанными волосами Пилы. Клаудиус был категорически против того, чтобы она украсила себя светлым париком, это слишком бросалось бы в глаза. Ромелия с тяжелым сердцем должна была это признать и со вздохом бросить длинную косу в свой сундук. Когда она где-нибудь на чужбине устроит свою новую жизнь, у нее непременно будет светлый парик, в этом Ромелия поклялась себе.

Новая жизнь! Где же она начнется? В стране Парфян, где полным-полно золота, драгоценных камней и жемчуга, или, может, в Египте, где цари катаются по Нилу на чудесных кораблях? В Финикии или в Самарии? Или еще дальше, в сказочных странах, которые когда-то завоевал Александр Великий и где имеются шелк, жемчуг и редкие коренья? Мир был велик, и повсюду было место для жизни, для жизни с Клаудиусом, божественным бойцом из Капуи.

– Друзилла!

Служанка вскочила со своей скамьи и вошла в покои Ромелии. Она увидела свою госпожу со страдальческим лицом на постели.

– Я не очень хорошо себя чувствую, – прошептала Ромелия.

– Велеть позвать врача? – спросила Друзилла.

– Нет-нет, я не знаю, какая у меня болезнь. Я хочу выпить глоток смешанного с водой вина. Подойди, Друзилла, выпей кубок со мной. Я не знаю, как долго я еще буду твоей госпожой, если эта ужасная болезнь унесет меня…

Она театрально закатила глаза к потолку.

– Но госпожа! – испуганно воскликнула Друзилла. – Неужели дела обстоят так плохо?

– Никто не знает, и врач тоже, только богам известно. Если они сочтут, что время пришло, мы должны принять это. Выпей кубок со мной, останься сегодня ночью перед моей комнатой на случай, если мне станет хуже, я тебя тогда позову.

– Да, госпожа, – заикаясь, произнесла Друзилла.

– Не церемонься, пей, ты всегда была хорошей служанкой, и у меня было мало причин наказывать тебя. Почему бы нам не опустошить вместе бокал вина?

– Спасибо, госпожа, – Друзилла схватила кубок и выпила его одним глотком.

Ромелия маленькими глоточками пила свое вино и наблюдала за рабыней поверх края своего бокала, потом она довольно кивнула.

– Оставь меня теперь одну и сядь на скамейке перед комнатой, я попытаюсь заснуть, чтобы забыть о боли.

– Спокойной ночи, госпожа, – смущенно пробормотала Друзилла и вышла из комнаты. Она никогда не видела Ромелию такой страдающей и в то же время такой доступной. Может быть, она действительно очень больна – и даже более, чем хотела признать сама, – и жизнь ее приближается к концу? Горюя, Друзилла пристроилась на скамейке и сама не заметила, как заснула.

Едва Друзилла ушла, Ромелия соскочила с постели и открыла сундук. Она вытащила заботливо упакованный узелок, сняла свою одежду и надела скромное шерстяное платье, поверх которого набросила покрывало. Затем она связала вместе несколько простыней и прикрепила их к балюстраде, выходившей в сад. Ромелия вслушалась в темноту, но в имении была тишина – все спали. Издалека она видела свет факелов в Помпеях и огонек маяка в гавани.

Беглянка сбросила узелок в траву, потом спустилась вниз, держась за простыни до тех пор, пока не почувствовала под ногами твердую землю. Она снова прислушалась, но все было тихо. Она схватила узелок и поспешила к маленькой калитке в задней стене имения.

Она старательно обошла хозяйственное крыло, где еще горели масляные лампы и за ужином сидели несколько рабов. Незамеченной она добралась до калитки и покинула имение. Одно мгновение она стояла и глубоко дышала. Она могла еще вернуться назад, она могла еще одуматься, однако острые ощущения манили ее. Ромелия крепко ухватилась за узелок и побежала сквозь ночь к оливковой роще, чтобы спрятать свою поклажу. Было довольно темно, светила лишь половинка луны, света от нее исходило мало. Она должна была долго искать, пока не нашла дерево с дуплом и не засунула в него свой узелок, сверху прикрыла его листвой, потом побежала назад, чтобы добраться до одной из многочисленных дорог, огибающих Помпеи. Ей было не по себе, потому что для женщины вовсе не безопасно бегать одной по ночам. На дорогах было полно пьяниц, мужчин, которые шли из лупанариев или плелись, шатаясь, из таверн. Некоторые заговаривали с ней в надежде на дешевое любовное приключение.

Ромелия надвинула темное покрывало на голову, чтобы прикрыть им лицо. Она с облегчением вздохнула, когда, наконец, добралась до Виа Попилиа и пошла по дороге на Пицентию. Это оказалось значительно дальше, чем она предполагала. Ей понадобилось более двух часов, чтобы добраться до постоялого двора. Была почти полночь и хозяин сердито взглянул на нее, когда она спросила о комнате.

– Ты проститутка или воровка, что болтаешься здесь одна ночью? – ворчливо осведомился он.

– Ни в коем случае, мой муж почтенный ремесленник, у нашей плаустры по дороге сломалась ось, муж остался с повозкой из-за воров и разбойников, но счел за лучшее, если я переночую на постоялом дворе.