Читаем без скачивания Лебединая дорога - Мария Семенова

Она отвечала с улыбкой — теперь-то можно было улыбнуться:

— И в мешок. Немцам в Ладоге продали. А те к себе повезли, да сами не доехали.

Любочад смотрел на неуклюже переваливавшиеся лодьи.

— Хороши кораблики… Вот только плавали долго, отяжелели. У нас тут давеча вагиры свою снекку тащили, так она куда легче шла, а ведь не меньше будет! Тоже в Бело-озеро побежали. К Олегу!

Облака сочились мелким дождем, ветер свистел и стонал, размахивая ветвями деревьев. Голоса людей терялись в тяжком скрипе катков. Викинги недоверчиво косились на лес… Никого не боявшиеся в море, здесь они чувствовали себя голыми. Нетерпеливо смотрели вперед: скоро ли вода? Даже вовсе чужая. Даже такая, по которой не доберешься до дома. Спустить с берега драккары — и пускай лезут, кому охота…

— Что через Ладогу-то не пошли? — потихоньку смеялся Любочад. — Рюрика забоялись? Ну, ну… Рюрик, он и есть Рюрик, одно слово, сокол яростный. У нас тут раньше как лето, так спасу не было от свеев да датчан. Теперь тихо!

— За что ж не любят его? — спросила Звениславка. — Сама слыхала, бежью люди бегут…

— А за что любить? — удивился артельщик. — Всего ничего в Ладоге живет, а насолил всем. Он же у себя за морем с дружиной разговаривать привык. Дружине что — куда он скажет, туда и гребет! А тут вече… Позвали свеев гонять, в Ладоге посадили, а он, того и гляди, весь Верх к рукам скоро приберет…

Корабли ползли дальше, неторопливо ступал привычный конь, и Любочад наказывал:

— Домой приедешь, батьку за меня поцелуй. Привет ему и Мстиславу-князю от старого Любочада. А Вышате Добрыничу скажи, пускай с лодьями поторопится.

Любочад, скажи, спрашивал, что-то припозднился он в нынешнем году.

Викингам волок казался бесконечным. Но все на свете рано или поздно минует — и хорошее, и плохое… Одолели и волок!

Мореходы расплатились с Любочадом по сговору: отвесили шесть марок серебра. А на прощание устроили пир.

Корабли уже покачивались на воде — эта новая река тоже носила очень трудное имя — Ковжа, — и сундуки с мешками лежали под палубами на своих привычных местах. Садись на скамьи да и отчаливай!

Веселье происходило на берегу. Еду и пиво выставили халейги; Хельги Виглафссон недовольно ворчал — ему казалось, что брат поступал расточительно.

Однако Халльгрим не видел нужды скупиться. Миновали волок, а этот волок от самого дома сильно его смущал…

— Может статься, — сказал он Хельги, — что мы еще вспомним добром этот пир и эту еду. Да и город на озере Весь уже недалеко. Навряд ли Ольгейр ярл запретит нам торговать…

Хельги внезапно рассвирепел:

— Ольгейр ярл! На север его и в горы, этого Ольгейра ярла! С каких это пор мы спрашиваем позволения взять еду, которая нам нужна? Да еще у вендского ярла!

Халльгрим на него прикрикнул:

— С тех самых пор, как сами превратились в бродяг!

И идем просить крова в чужой стране! И ты успокойся, Хельги Виглафссон!

Не понимаешь сам, так слушайся и не перечь мне, я этого не люблю. Твой черед распоряжаться настанет после того, как меня убьют!

Хельги не нашел слов для достойного ответа.. Только плюнул и ушел к своему кораблю…

Сигурд Олавссон еще с Невы носил в себе лютую злобу против ижор. Раненый Гуннар уже пытался ходить, да и отплатили за него давно и с лихвой. Но мстил не Сигурд, и оттого зрел в душе ядовитый нарыв. И вот теперь, влив в себя рог, Сигурд стал примечать между артельщиками сероглазого, беленького корела, чей выговор показался ему знакомым. С этим белобрысым они весь волок шли плечо в плечо — однако Сигурд без долгих раздумий бросил рог наземь и пошел к его костру.

Тот что-то рассказывал сидевшим вокруг, размахивая руками и задорно мешая русские, корельские, северные слова… Артельщики и мореходы навряд ли хорошо его понимали, но хохотали от души. Сигурд подошел к ко-релу сзади и взял его за шиворот, так, что затрещала праздничная вышитая рубашка. Хохот стих, корел изумленно обернулся. Сигурд обозвал его ингром и колдуном, а после спросил, о чем тот так весело рассказывал — может быть, о том, как Халльгрим хевдинг топил их в Неве?

Оскорбленный корел назвался людиком и пообещал разбить Сигурду нос, если тот впредь еще раз спутает его невесть с кем:

— Однако, я вижу, ингрикот повыдергивали вам перья! А если бы ты не был трусом и сунулся к нам, ты точно запомнил бы, как нас называют!

Выслушав это, Сигурд кивнул и с наслаждением замахнулся… но его рука повисла в воздухе. На запястье сомкнулись железные клещи.

— Пойдем-ка со мной, Олавссон, — сказал ему Хельги. Сигурд ушел за ним в темноту молча, не сопротивляясь.

И такой хохот грянул за его спиной — куда там смешным выдумкам корела!

Больше его в эту ночь на пиру не видали. А когда перед рассветом костры погасили и люди начали расходиться, Сигурда обнаружили крепко спящим на палубе Красного корабля. Он спал нагишом, завернутый в чужое одеяло. Вокруг валялась его одежда, мокрая до последней нитки. Было очень похоже, будто кто-то усердной и решительной рукой охлаждал его пыл.

Пора было трогаться в путь, и Сигурда безжалостно разбудили. Когда он вылез из-под одеяла, Гуннар протянул ему нож — красивый нож в бурых кожаных ножнах. — Это тебе от того финна в подарок… Он сказал, ты неплохо работал на волоке и понравился ему, но хорошего ножа он при тебе не заметил. Так вот он решил отдать тебе свой.

Первым желанием Сигурда было вышвырнуть непрошеный подарок за борт, под правый берег, в омут поглубже. Но потом он передумал. Разыскал свой ремень и привесил к нему ножны. И принялся одеваться…

Озеро Весь лежало в лесах, словно круглый щит давно поверженного великана… По берегам его раньше селилась только беловолосая, белоглазая весь, основавшая свое селение Белоозеро у истока реки Шехсны. Потом с юга и запада придвинулись словене, и по озеру туда и назад засновали раскрашенные корабли. И стала привычная жизнь белозерцев меняться, да быстро! А когда, призванные из-за моря, пришли и сели в Ладоге корабелыцики-вагиры, повернула вовсе круто. Князь Рюрик пожелал навек запереть разбойникам дорогу на юг. Прислал на озеро отряд…

Вагиры обосновались на северном берегу, там, где впадала в озеро Ковжа.

Срубили себе городок. И весь, не знавшая, куда деваться от набегов, перевела дух..

И понесла дань воеводе Олегу! Ольгейру ярлу, как называли его халейги.

Олег пересылал в Ладогу бобровые и собольи меха. И тот, кто являлся на озеро грабить, напарывался на его меч.

Артельщик Любочад не скрыл от Виглафссона, что несколькими днями раньше через его волок прошла варяжская снекка. Не скрыл и того, куда поспешала: на озеро Весь. Не сказал лишь одного — зачем… А ведь знал старый: летели на той снекке онежские озерные сторожа.