Читаем без скачивания Иван Кондарев - Эмилиян Станев

Ему очень хотелось избежать встречи с родными, но предосторожность требовала как раз обратного. Анастасий вышел во двор, опустил ведро в колодец. Заскрипел ворот, ведро звучно шлепнулось в темную воду. Анастасий вытащил его, ополоснул лицо. Холодная вода его ободрила, нервное напряжение ослабло, перестали дрожать руки, прекратилось головокружение.

На вымощенной камнем площадке перед домом показалась мать.

— Таско, а полотенце где, почему ты не взял полотенца? — радостно воскликнула она, увидев сына здоровым. Мать обожала единственного сына, и сейчас ее слепая преданность больше всего тяготила Анастасия.

— Забыл.

— Я принесу, — сказала она и, стуча деревянными сандалиями, исчезла в доме.

Анастасий потянулся за мылом, оставленным отцом на краю колодца, и хотел было снять с пальца свинцовое кольцо, с которым расставался только когда умывался. Кольца не было. Анастасий широко раздвинул пальцы, словно не веря своим глазам, и в памяти его молниеносно встала крохотная подробность: стоя у ворот доктора и ожидая каждую секунду услышать подозрительный шум. он по привычке вертел кольцо на пальце. Когда закричала служанка и в воротах показался доктор, он сунул руку в карман за револьвером… Анастасий вспомнил это очень отчетливо, как и то, что, когда он трогал револьвер, толстое и грубое кольцо с анархистской эмблемой терлось о рукоятку оружия…

Анастасий лихорадочно сунул мокрые руки в карманы брюк. Кольца не было. Анастасий напряг память, но та не отметила ничего кроме того, что перед выстрелом он вертел кольцо и хотел его снять, чтоб не мешало. Ужас охватил его, и он кинулся в дом, проверить, не выпало ли кольцо где-нибудь в комнате.

На пороге Анастасий столкнулся с матерью. Выхватив полотенце из ее рук, он свирепо провел им по лицу, ожидая, чтобы мать его пропустила. Но та стояла прямо перед ним и не сводила с него светлых любящих глаз.

Анастасий швырнул полотенце ей в лицо.

— Ну что смотришь? Не видишь разве, что мне нехорошо!

— Но, Таско, я думала, у тебя все прошло, — произнесла она испуганно.

— Оставь меня в покое! — Он оттолкнул ее и кинулся в комнату.

Он перерыл постель, потом пол, ощупывая его, пядь за пядью, пока не почувствовал, что перед глазами у него все поплыло. Потом схватил отцовский пиджак, вывернул все карманы, надеясь, что кольцо вывалится оттуда. Напрасно пытался он вызвать забытое, словно канувшее в небытие воспоминание. Тревога все росла, и он уже испугался, как бы воображение не взяло верх над разумом и волей. Может, надо сейчас же бежать на поиски кольца, пока его не нашла полиция? Этот вопрос совершенно завладел его сознанием, заглушая все остальные тревоги. Анастасий застегнул ворот блузы и хотел было уже выйти, но вдруг остановился. А если полиция уже нашла кольцо? Тогда стоит ему показаться на улице, как его немедленно арестуют. Кольцо видели многие — другого такого в городе не было. Он часто вертел его на пальце, и эта его привычка всем бросалась* в глаза.

Анастасий сознавал, что больше нельзя терять ни минуты. Нужно пройти мимо дома Янакиева, спокойно и зорко осмотреть каждый булыжник. Хватит ли у него смелости? И вообще стоит ли это делать? Ведь он и раньше бывал на той улице, навещая Таню Горноселскую, так что вполне мог потерять кольцо, скажем, дней пять назад.

Разве не могло бы оно лежать с тех пор? Разве кольцо — доказательство, что именно он убил доктора?.. И все-таки разум подсказывал ему, что нужно как можно скорей и любой ценой избавиться от этой опасной улики.

Анастасий стремительно выбежал из комнаты, пересек двор и остановился у каменной ограды, в которой был спрятан револьвер. Стоящая у двери мать смотрела прямо на него, но он не обратил на это никакого внимания. Вынул револьвер, швырнул в бурьян прикрывавший его камень. «Все равно, — подумал он, — мать глупа, ничего не поймет». В эту минуту церковный колокол зазвонил по покойнику. Нервное напряжение с такой силой охватило Анастасия, что он, не помня себя, выбежал на улицу, шатаясь, словно пьяный, миновал деревянный мостик и, сам того не заметив, вошел в город.

Солнце освещало белые домики, лавчонки, мастерские жестянщиков и сапожников, откуда уже доносилось постукивание молотков. Из узких кривых улочек веяло приятной прохладой. Со стороны могло показаться, что Анастасий шел совершенно спокойно, как человек, не имеющий никаких оснований для спешки, только шаги его были слишком велики и нетерпеливы. Не поворачивая головы, он украдкой всматривался в прохожих. Колокол продолжал звонить, только это и нарушало обычное течение будничного дня. Может, он звонит по кому-нибудь другому? Боже, что с ним произошло? Что осталось от человека идеи, революционера?..

Вдруг Анастасий вспомнил о своем намерении заглянуть к Сандеву, и ему пришло в голову, что, прежде чем идти к дому Янакиева, разумнее будет на минутку заглянуть в книжную лавку. Какое-то время он колебался, но затем соображение, что Сандев, вероятно, уже знает, что говорят в городе, заставило его изо всех сил заспешить к книготорговцу, хотя это все равно было ему по пути.

Книжная лавка Сан дева занимала узкое и длинное помещение, набитое учебными пособиями и потрепанными книгами всевозможных серий и самых разных изданий. Сандев продавал школьникам переводные картинки, грифельные доски, тетрадки и за небольшую плату давал на прочтение книги. В прошлом учитель, он, собрав с помощью родных небольшую сумму, купил эту лавочку и теперь жил на скромные доходы, которые она ему приносила. Лавочка служила также местом встреч анархистов и анархиствующей молодежи города. Анархистская же деятельность самого Сандева состояла в том, что он помогал иногда несколькими левами попавшим в трудное положение товарищам и, первым узнавая все городские новости, вовремя осведомлял своих единомышленников. Анастасий не раз обращался к нему за разного рода услугами.

Подойдя к книжной лавке, Анастасий увидел, что она отперта, но к входной двери приставлен стул, а одна из висящих на ржавых петлях ставен еще не откинута. Похоже было, что хозяин поспешил открыть магазинчик, но почему-то не счел нужным довести дело до конца.

Анастасий догадался, что Сандев в соседней кофейне. И правда, книготорговец был там, стоял у самого окна. Черная его борода отливала синевой в широком снопе солнечных лучей, перевитых струйками дыма. Анастасий отодвинул от двери стул и вошел в лавку. Сандев тут же вернулся.

— Ты что так рано поднялся? Почин, что ли, собираешься мне сделать или уже узнал о вчерашнем? — спросил он еще с порога, улыбаясь и потирая руки.

— О чем ты? Я вчера прихворнул, — мрачно ответил Анастасий. Он взял стул и поспешил сесть. Внутри у него все сжалось, грудь сдавило, словно обручем.

— Сегодня ночью убили доктора Янакиева, неужели не слышал? — воскликнул Сандев, обрадованный неожиданным посещением, которое давало ему возможность поболтать об убийстве.

— Какого доктора?.. Почему… он разве убит? — глупо глядя на него, пробормотал Анастасий.

— Хм, да ты, похоже, действительно болен. Сегодня ночью, в двенадцать с чем-то… И кто, ты думаешь, убийцы? Иван Кондарев и этот бывший офицер, Корфонозов. Невероятно! Просто в голове не укладывается. Да я и не поверю, пока не увижу все своими глазами. — Сандев щелкнул пальцами.

— Как, они?.. Почему… это они его убили? — Анастасий начал заикаться, радостное волнение сжало горло, язык пересох.

— Их еще ночью поймали: пытались бежать из города. Но какого черта им это понадобилось, ума не приложу. Темное дело. Будь у них личные счеты с доктором, так нет, не было их. А если из-за денег, то разве так действуют? И этот, второй? — Абсурд! Кондарев стрелял в полицию, его ранили и поймали. Ранили, говорят, тяжело, в больницу отправили. Да разве они люди того сорта? — продолжал Сандев, путаясь в собственных рассуждениях и взволнованно расхаживая по тесной лавке.

Из его бессвязного рассказа Анастасий понял немного, но сообщение, что Корфонозов и Кондарев арестованы, заставило разжаться стягивающий его грудь обруч. Мысль, что теперь он может спокойно отправиться к дому доктора и поискать там потерянное кольцо, едва не заставила его тотчас же кинуться туда.

— Так доктор умер? — спросил он.

Сандев удивленно взглянул на него.

— Я же тебе сказал: убит, а ты — умер! Умер часам к четырем утра и все свое состояние завещал городу. Говорят, миллиончика два деньгами и золотишком. Настоящий Плюшкин, и как только ему удалось собрать столько денег!.. Нашей знати остается только облизываться. Золото прибрали к рукам Вельзевул с хаджи Драганом, остальные забрали облигации. Посмотрим, что из этого выйдет… Ты веришь, что эти двое могут быть убийцами?

Анастасий не слышал вопроса. Сандев всмотрелся в него.

— Э, да тебе действительно нехороша Черт знает на кого ты похож, — сказал он и, взяв стул, хотел было усесться против гостя.