Читаем без скачивания Мемуары военного фельдшера - Клавдий Степанович Баев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
24 или 25 декабря, примерно в эти числа, наш батальон выехал из Б-Белозерки на передовую. Батальон занял оборону, а КП и медпункт наш расположились в хуторе Паланино. От хутора одно только название осталось. Нет ни одной целой постройки. Одни развалины. В этих развалинах много наделано разного размера землянок. Землянками эти постройки тоже нельзя назвать, так как ни у одной из них не было крыши. Обыкновенные ямы. И это хорошо, хоть не копать.
Утром началась сильная артподготовка. В воздухе появились наши самолеты. Стоял сплошной гул. Затем началось наступление. В наступлении участвовал весь наш корпус. Местами продвинулись на полтора-два километра, где чуть больше, а где и совсем не продвинулись. Наш батальон продвинулся километра на три. Командный пункт батальона продвинулся ближе к передовой. За командным пунктом двинулись и мы. Почти рядом с КП мы развернули свой пункт в большой полуразвалившейся землянке. Здесь даже нарошнешная крыша была почти вся в дырах. Дыры пришлось наскоро залатать. Землянка просторная, здесь на время можно укрыть и раненых. От пуль и осколков в ней можно хорошо укрыться, а прямое попадание не так часто бывает. На переднем крае тоже перешли к земляным работам. С каждым днем начали врезаться в землю все глубже и глубже. По всему видать, что переходим в оборону. Начались бои местного значения и поиски разведчиков, так обычно упоминают в газетах о таких участках фронта, как наш. Наш корпус входил тогда в Украинский фронт, которым командовал Толбухин.
В первую же ночь, как только перешли к обороне, у нас сшибло машиной санитара Прокопия. Вот так и начали жить. Ни дела, ни работы. Ночами посылал меня врач в расположение рот выявлять раненых или тяжелораненых. Ходил я, конечно, не один, а чаще всего с парторгом и комиссаром. Они по своим делам, а я по своим. Они знакомили солдат с последними новостями на фронте и в тылу. Ночами ходить можно, так как сильной стрельбы нет. Днем же рискованно. Иной раз ночами совершенно тихо, как будто бы и войны нет. Но совсем тишина бывает редко. Пулеметы, те и ночью редко умолкают. А вот без ракет немцы не обходятся. Всю ночь напролет освещают передний край. Побаиваются.
Немного задержусь на счет санинструктора Жимарет Соколовой. Она совершенно не могла ориентироваться ночью. Правда, зрение у нее было неважное, но она носила очки. От нашей землянки до КП батальона было не более метров тридцать. Мало ли какие ей давали поручения – сходить туда-то за тем-то. И что получалось? Она не может найти КП, а если найдет, то обратно спутается. А ведь совсем рядом. Один раз послали ее на КП и потеряли. Только на второй день привел ее к нам какой-то пожилой солдат, она ночевала у них в землянке. Ну, куда ее такую пошлешь? В расположение рот никак уж не пошлешь, заблудится и угодит к немцам. Даже когда кухня приезжает, она не ходит одна за ужином. Кому-то приходится с ней идти. Что от санитара Прокопия не было никакой пользы, то и от санинструктора Жимарет. Одно только с ней мучение.
Новый, 1944 год, встретили в этой самой землянке. Выпили, конечно, немного больше, чем положено, но не допьяна. Нельзя. В самую последнюю минуту перед Новым годом, вылезли из землянки наружу. Вообще все повылезали из землянок, всюду было слышно: «С Новым годом! С Новым годом!» А потом началась трассирующими стрельба и у нас, и у немцев. Немцы тоже встречали Новый год. Война войной, а такой праздник все равно надо отметить.
В обороне мы простояли почти до половины января. Еще было несколько попыток столкнуть немца, но без особых результатов. Ранено за все эти дни было немного. Были и убитые. И вообще, в батальоне народу мало осталось, ведь давно уже в боях, а пополнения не давали. В каждом бою, пусть даже в самом маленьком, все равно есть потери.
В середине января ночью наш батальон сдал оборону вновь подошедшей свежей части и направился в Б-Белозерку. Этой ночью вся бригада вышла из боев. Сразу же по прибытию в Б-Белозерку устроили баню. На этот раз в самом центре села и не в землянке, а в специально приготовленном для этой цели помещении. Пока мы стояли в обороне, хозяйственники раздобыли топлива. На этот раз баня получилась замечательная. Помылись хорошо и прожарили всю одежду.
Недалеко от бани на воротах была повешена девушка. И повешена была не за голову, а за ноги. Повесили ее наши солдаты. Совершили над ней самосуд и расправу за то, что она укрывала продолжительное время в погребе немца с радиостанцией. В погребе – немец с радиостанцией, а в избе – штаб какой-то нашей стрелковой дивизии. Сама же девушка ходила не только по своему селу, но и по другим селам. Высматривала, где, какие части стоят и где, какая военная техника. Все сведения она передавала этому немцу, а он уже куда следует. Погреб она закрывала на замок и никого туда не пускала. Разоблачили ее совсем случайно. Когда девушка пошла в погреб, за ней шмыгнул молоденький солдат, хотел, видимо, пообнимать девчонку. Ну, а в темноте обнял не девчонку, а немца. Из погреба раздался выстрел и крик. На шум сбежались солдаты и офицеры. Приказали всем, кто есть в погребе, вылезти, иначе полетят туда гранаты. Срок на обдумывание дали две минуты. Сначала вылез немец, а за ним девушка. Тогда спустились в погреб наши солдаты и вынесли оттуда тело
