Читаем без скачивания Вверх по лестнице в Голливуд - Рейчел Пайн

В последнее время Аллегра, на мой взгляд, вела себя даже более странно, чем обычно. В прошлом месяце она похудела больше всех в офисе, но упорно отказывалась признать, что изменение фигуры имело фармакологическую природу. Если кто-нибудь спрашивал, как ей удалось сбросить так быстро и так много фунтов, она давала в высшей степени неправдоподобные ответы, называя в числе причин «баскетбол» и «роликовые коньки». Сегодня я услышала, как она приписывает свое усыхание недавнему увлечению бильярдом, который, по ее словам, «был очень полезен для талии».

В кампании по выдвижению «Молочника» немалую роль играла читка произведений Уолта Уитмена — поэта, стихи которого, по мнению главного героя фильма, должны повышать надои. Джульет Бартлетт, Джимми-Дейл Готорн, Боб Метачен, Гарри Спиндлер, Франческа Дэвис и Айван-Мелисса Пелл, как и другие преданные сторонники «Глориос», уже изъявили готовность выступать на поэтических вечерах, которые будут организованы в богатых домах членов Киноакадемии в Нью-Йорке, Беверли-Хиллз и Лондоне. Естественно, эти чтения сопровождались роскошным угощением от студии. Хозяевам разрешили приглашать кого угодно, так как их гостевые списки на семьдесят пять процентов состояли именно из членов Академии.

Дагни с ума сходила от многочисленных телефонных звонков и сообщений, так как ее обязанностью была координация этих литературных мероприятий. Она также отвечала за стилистов, давая им советы насчет оптимальных нарядов для их клиентов. Мужчины должны были выглядеть точь-в-точь как в фильме «Общество мертвых поэтов» — брюки цвета хаки, голубые моряцкие куртки и красные галстуки в полоску под белую рубашку в сочетании с легкими кожаными туфлями — чем поношеннее, тем лучше. Женщинам полагалось иметь вид строгих библиотекарш, хотя ценники на их одежде превосходили возможности любого настоящего библиотекаря. Типичным нарядом для них были сшитые на заказ костюмы с юбками, шелковые блузки и черные туфли-лодочки с острыми, как стилеты, носками. Волосы должны быть убраны в аккуратный пучок на французский манер или завязаны в длинный хвост. А самое важное — очки. Дагни удалось уговорить шикарного оптика из Сохо одолжить их нашим выдающимся чтецам: линзы были изготовлены из чистого стекла. В общем и целом внешний вид говорил: «Я начитанный интеллектуал и с удовольствием наслаждаюсь вместе с вами красотой поэзии».

Это в точности отвечало плану Фила, Аллегры и Вивьен, которые понимали, что «Молочник» может стать серьезным оружием в войне Голливуда против бездуховности. «Глориос пикчерс» раздует эпидемию интеллектуальной горячки, а после предложит быстрое и действенное решение.

— Si, si, claro. Актеры многое знают, — говорила Вивьен в трубку. Ее голос звучал даже на пару порядков громче обычного, а потому невозможно было не подслушать. — Они знают, что их боготворят. Знают, что богаты. Знают, что талантливы, даже если это не так. — Я понятия не имела, с кем она говорит, но была заинтригована. — Они не знают лишь одного — действительно ли они умны, или это им только кажется. Вот Фил и придумал потрясающий план — разобраться в этом при помощи «Молочника», а заодно заставить аудиторию почувствовать волнение. — Она продолжала описывать стратегию, которая, если окажется успешной, обеспечит номинирование «Молочника». — Si, si. Какие же мы артисты, если не в состоянии даже оценить стихи? Превосходно, — закончила она громко.

Первые чтения состоялись в Беверли-Хиллз, в особняке продюсера. Джульет Бартлетт и Джимми-Дейл Готорн читали гостям стихи из фильма. Всю неделю поэтическое эхо летало от Голливудских холмов до Уолл-стрит, от Тауэр-бридж — до Нью-Йорка и обратно. Новым модным аксессуаром сделались пыльные тома, переплетенные в кожу, а папарацци из «Пипл», «Ас» и «Стар» упоенно снимали вооружившихся очками знаменитостей в действии — в книжных магазинах, библиотеках и даже на аукционе «Сотбиз», где были выставлены первые раритетные издания, а цены побивали все рекорды. Телефоны Аллегры разрывались от звонков: звонили члены Академии, желавшие приютить чтецов, и пресс-секретари, желавшие, чтобы их клиентам дали возможность выступить. Мы с Дагни едва справлялись с запросами и подтверждениями. Мы начинали беспокоиться, что на всех не хватит поэзии.

В водоворот засосало даже Кларка, так как ему поручили продовольственное обеспечение мероприятий. Фил фигурировал во всех утренних передачах, прославляя поэзию и сетуя на ее заброшенность в современной культуре. Он восседал в гостевых студиях всех программ и в ходе интервью являл мировую скорбь всей своей неуклюжей фигурой. Затем, к восторгу хозяев, он вставал, расправлял плечи, сцеплял перед собою кисти и театрально восклицал: «О Капитан! Мой Капитан!» «Молочник» вдруг сделался лекарством от всего, что калечило наши души, и это лекарство продавалось во всех кинотеатрах страны. Поэзия была хитом.

Когда одно из нью-йоркских чтений организовали в доме члена Академии, проживавшей в Дакоте, мне отчаянно захотелось туда попасть — я была в этом здании только однажды, когда смотрела «Ребенка Розмари». Я назвалась охраннику в маленькой будке на Западной Семьдесят второй улице; он позвонил кому-то и пропустил меня. Оказавшись в доме, из окон которого открывался изумительный вид на Центральный парк, я заметила в группе примерно из сорока элегантно одетых людей нескольких актеров и актрис, которые, как я знала, жили в этом же доме. Там же я увидела Миранду Пристли, редактора всемирно известного журнала мод. Одетая в наряд от «Прада», в огромных солнцезащитных очках, она одиноко стояла возле окна. Фил и Аллегра забились в угол, и Фил поманил меня:

— Скажите ей, чтобы сняла очки. А то кажется, что ей все до лампочки.

Я приросла к персидскому ковру с затейливым узором. Среди вещей, которые в Нью-Йорке просто невозможны, это было самое невозможное — попросить Миранду Пристли снять очки. Я осторожно сделала несколько шагов в ее сторону, уже представляя ликование репортеров светской хроники, прохаживающихся на мой счет. В отчаянии оглянувшись, я увидела, как Аллегра что-то шепчет Филу. «Карен», — донесся до меня ее тихий, едва слышимый голос. Я снова обернулась и увидела, как моя начальница качает головой. Хотя она делала это ради защиты Фила, я испытала неожиданный прилив благодарности.

Когда мы заняли места в просторной библиотеке с камином, наша хозяйка представила первую из двух чтецов — Айван-Мелиссу Пелл. На ней была голубая матроска, короткая, но стильная юбка и высокие сапоги, хорошо сочетавшиеся со всем прочим. Бус не было и в помине — взамен она предпочла подходящие жемчужные ожерелье, браслет и серьги. Она откашлялась, нацепила на нос большие очки в роговой оправе и принялась читать наизусть «Маннахатта» [22], периодически театрально указывая на парк позади себя. Ей даже удалось говорить нормальным голосом, а не пищать. Ее трансформация в интеллигентную любительницу поэзии поистине поражала. Когда она закончила, выступила Ана-Мария Вердадес и по-испански прочла «Ясную полночь» — так, как читала в фильме. Затем она дрожащим голосом повторила ее по-английски — уроки языка шли настолько успешно, что Ана-Мария уже могла ежедневно звонить Аллегре и спрашивать, нельзя ли ей вернуться в Каракас на Рождество.