Читаем без скачивания Персидские юмористические и сатирические рассказы - Голамхосейн Саэди

— Так нельзя. В конце концов у покойного должны быть наследники, должен быть человек, который его хоронит. Ты сам кем ему приходишься?

— Тем же, кем и вы! — отвечал я.

Заведующий похоронным бюро рассердился и разорвал уже заполненный бланк.

— Пусть ваш покойник лежит на земле, пока не сгниёт! — раздражённо воскликнул он.

Я начал его успокаивать.

— Не сердитесь, ага. Ведь этот покойник мне не отец. Выходит, я согрешил, пройдя за гробом семь шагов, как положено благочестивому мусульманину.

— Не морочь мне голову! Если хочешь, могу выписать разрешение на твоё имя,— сказал он.

— Почему на моё? — удивился я.

— Да потому, что в каждом деле есть свои правила, не так ли?

Вижу, выхода нет. Несчастный покойник лежит на краю могилы и ждёт своей участи.

— Пиши, что хочешь! — решил я.

Заведующий оформил разрешение на меня как наследника покойного и ответственного за похороны. Я сел в такси и вернулся на кладбище. Поскольку у бедняги не было ни знакомых, ни родственников, а случайные провожавшие ограничились лишь совершением религиозных обрядов, все восемьдесят туманов, что были у меня в кармане, пришлось отдать мойщику трупов, могильщику, раздатчику фиников и т. п.

Выходя с кладбища, мы погоревали об умершем, потолковали о превратностях судьбы. Было решено направиться ко мне домой и устроить поминки, чтобы с честью завершить богоугодное дело. По дороге нам удалось заполучить ахунда. Я приготовил чай и кофе, и мы справили поминки как положено. Все разошлись, и я наконец мог приняться за свои дела.

Прошло дней десять или пятнадцать, когда однажды, придя к обеду домой, я увидел, что у меня в комнате расположились мужчина средних лет, женщина в чадре лет сорока трёх и пятеро детей разных возрастов. Они сидели и ели дыню. Едва я с ними поздоровался, как женщина в чадре вскочила с места и начала благословлять меня за доброту и участие.

— Пусть дарует Аллах вам силу превращать пепел в алмаз! Пусть свет исходит из могилы тех, кто дал миру такого сына, как вы! Да воздастся вам на том свете! Мы не знаем, как вас благодарить,— и т. п.!

Я, не понимая, в чем дело и кто они такие, только кланялся и приговаривал: «Благодарю!.. Спасибо!.. Ну это же пустяки!.. А в чем дело?.. Конечно!.. Что вы, ханум!»

В конце концов выяснилось, что женщина в чадре — сестра того покойного, а господин — её муж. Вместе с детьми они прибыли ко мне в гости. Откуда они узнали мой адрес, трудно сказать, возможно, у тех правоверных мусульман, что были на кладбище, а потом справляли у меня поминки.

Пообедали вместе. Я имел счастье лицезреть их и за ужином. Они сделали мне также одолжение, оставшись на ночь. А на следующий день рано утром почтальон вручил мне телеграмму из Ахваза. Распечатав её, я прочитал: «Выезжаю поездом в восемь часов вечера. Ожидайте. Сеид Собхан эд-дин».

Как это понимать? Пока я обсуждал с женой и детьми, кто бы это мог быть — ведь у нас нет такого знакомого, в комнату ворвалась сестра покойного Сеида Монир эд-дина и радостно завопила, обратясь к своему мужу, за обе щеки уплетавшему завтрак:

— Сеид Моджтаба, это телеграмма от нашего Сеида Собхан эд-дина!

Я удивлённо взглянул на неё:

— В чем дело, ханум?

— Как в чем дело? Сеид эд-дин приезжает!

— Это я понимаю, что приезжает! Но какое отношение он имеет к…

— Да он же брат покойного Сеида Монир эд-дина! — не дав мне договорить, закричала она и выхватила у меня из рук телеграмму.

Ну и ну!

…Когда я пришёл домой пообедать, ко мне подбежала семилетняя племянница покойного:

— Дядюшка, дядюшка! (То есть я.) Приехал дядя Сеид Собхан эд-дин с женой и ещё Хадидже, Гольсум, Колух, Раджаб и Фати!

Я заглянул в комнату. Девочка говорила правду! Из Ахваза приехали Сеид Собхан эд-дин с женой и детьми!

Я оставил в коридоре пакет с виноградом и дыней и вошёл к ним. Сеид Собхан эд-дин, мужчина весьма дюжего телосложения, бросился мне навстречу, стиснул в объятиях и расцеловал. Снова гости начали рассыпаться в благодарностях, а я — скромно отнекиваться и бормотать что-то невразумительное. К обеду у нас был абгушт[144], но, поскольку Сеиду Собхан эд-дину он был противопоказан— его распирало от гороха,— пришлось послать в магазин за дюжиной яиц и приготовить ему яичницу. Так как ага был в Тегеране впервые и никого не знал, он остался ночевать у меня. Дети его, обрадованные возможностью поиграть со своими двоюродными братьями и сёстрами, охотно согласились переночевать в незнакомом доме.

На следующее утро за завтраком Сеид Собхан эд-дин, обращаясь к Сеиду Моджтабе, заметил:

— Дай бог, чтобы Сеид Наср эд-дин не потерял адреса! Я, вздрогнув, повернулся к нему и спросил с отчаянием в голосе:

— О каком адресе вы изволили упомянуть, ага?

— Как о каком? О вашем, естественно! — спокойно отвечал он.

— А разве кто-нибудь ещё должен приехать?

— Да, наш Сеид Наср эд-дин!

— Но ведь…

— Это мой зять из Шахруда,— не дав мне договорить, пояснил Сеид Моджтаба.

Я не верил своим ушам.

— Как, он тоже приедет сюда?

— Непременно,— ответил Сеид Собхан эд-дин.— За три дня до своего отъезда из Ахваза я отправил ему телеграмму и дал ваш адрес. Лишь бы только он его не потерял! — И, рассмеявшись пронзительным квакающим смехом, который резкой болью отозвался у меня в сердце, он добавил: — Город у вас большой, и с адресом-то человека не всегда найдёшь.

— Ну что вы, ага, если адрес точный, это пара пустяков!..— возразил я.

Не успел я закончить фразу, как послышался звонок. Я пошёл отворять и, едва взглянув на вошедшего, сразу догадался, что это и есть господин Сеид Наср эд-дин из Шахруда. Вновь прибывший с порога бросился мне на шею, начал меня целовать и обнимать, как дорогого старого друга после долгой разлуки.

Наконец Сеид Наср эд-дин, его жена и трое детей вошли в дом, и снова на меня обрушился поток благодарностей, в ответ на которые мне ничего не оставалось, как расхваливать высокие нравственные качества покойного.

Прошла неделя после прибытия наших гостей, когда однажды после обеда Сеид Собхан эд-дин, благослови его Аллах, сказал:

— Ага, мы бесконечно благодарны вам за все, что вы сделали для покойного. Просим прощения за хлопоты, которые мы вам причинили. Но так как нам пора возвращаться домой, хотелось бы, чтобы вы, как можно быстрее, покончили с нашими делами.

— С какими делами? — изумился я.

— Вы же собирали вещи покойного?

— Делать мне больше нечего, как собирать вещи покойного! Да я его и не знал совсем и лишь прошёл за его гробом семь шагов, как положено благочестивому мусульманину! — возразил я.

— Но у покойного оставалось кое-какое имущество…

— Мне-то что за дело до него? Да пусть бы Аллах дал ему ещё больше!

— Однако в разрешении на похороны вы значитесь наследником покойного! Мы вчера подали иск о наследстве. Разве честно присваивать себе чужое имущество? Оно должно достаться этим детям! Неужели вы обездолите малолетних? Аллах не простит вам этого.

Вижу, дело оборачивается неприятностями, о которых я и не предполагал.

— Господа,— взмолился я,— клянусь Аллахом, клянусь всеми святыми, я представления не имею, о чем вы говорите! Я покойного при жизни его и в глаза не видел! Не знаю, где он живёт, где его дом. Я только нёс гроб с его телом, а об остальном ничего не ведаю! Если у него и было что-нибудь, то, наверное, все это присвоили себе те несколько мусульман, что присутствовали на похоронах и дали вам мой адрес!

Короче говоря, целых два месяца эти трое таскали меня по судам и полицейским участкам, водили в похоронное бюро, в нотариальную контору, к адвокату, в морг и во множество других инстанций. В конце концов я разозлился и поместил в газете объявление о том, что не имею никакого отношения ни к покойному, ни к его имуществу, и только тогда они согласились за определённую мзду прекратить дело.

Когда они уехали и я собрался было облегчённо вздохнуть, за меня принялась контора по взиманию налогов с наследства. Не даёт покоя, требует, чтобы я ежегодно выплачивал определённые проценты с перешедшего ко мне по наследству имущества Сеида Монир эд-дина Эсхакабади Афиятталаба Мохаммадипура Фард-заде — да предаст Аллах огню его душу! И как мне теперь быть — не знаю.

Подарок из провинции

Прошедшим летом один из моих старых друзей, живущий в провинции, приехал в Тегеран. Я очень обрадовался, когда он разыскал меня.

— Какими судьбами? Что ты делаешь в Тегеране?

— Да есть кое-какие дела в одном из учреждений как раз по твоему ведомству. Я был бы очень признателен, если бы ты или кто-нибудь из твоих приятелей помог мне. Не хочется задерживаться здесь надолго.