Читаем без скачивания Миллиарды Арсена Люпена - Морис Леблан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не волнуйся, дорогая Роланда. Ты все еще беспокоишься из-за того маленького утреннего происшествия. Хотя мы ведь пришли к согласию, и я сообщил тебе желание моей матери, ее волю. Помнишь? Моя мать была небогата и не оставила мне ничего, кроме кольца; она ни за что не хотела его продавать и часто говорила: «Когда женишься, сделай так же, как твой отец: после венчания, но не раньше, надень ей на палец это кольцо поверх обручального…» Так что ты это знала… и согласилась. Однако… ты упала в обморок, когда я подарил его тебе…
Роланда возразила:
– Простое совпадение… волнение… усталость…
– Но ты приняла его от чистого сердца?
Она вытянула руку. На пальце красовались два кольца: обручальное и еще одно, с прекрасным бриллиантом в золотой оправе.
– Да, обручальное и фамильное, – сказал Жером, улыбаясь. – Обручальное, которое выбрал я, и кольцо моей матери… Поэтому, Роланда, твоя рука принадлежит мне… Ты отдала мне ее, когда я тебя об этом попросил…
– Нет, – ответила Роланда.
– Как «нет»? Ты не отдала мне свою руку?
– Нет. Ты просто сказал: «Могу я надеяться, что когда-нибудь ты согласишься выйти за меня замуж?»
– И ты ответила: «Да».
– Я ответила «да», но руки тебе не отдавала.
Они по-прежнему стояли друг напротив друга. Жером прошептал:
– Что это значит? Ты и раньше вела себя иногда как чужая… А сегодня… сегодня вечером ты от меня еще дальше. Возможно ли это?
Его раздражение все росло.
– Нам нужно объясниться. Роланда, позволь мне взять тебя за руку, ведь на ней обручальное кольцо и кольцо моей матери… Я имею на нее право… имею право поцеловать ее.
– Нет.
– Как?! Но это немыслимо!
– Разве ты когда-нибудь ее целовал? Разве я позволяла к себе прикасаться? Прикасаться к моим губам, моим щекам, лбу, волосам?
– Нет, конечно нет… – пробормотал он. – Но ты же объяснила почему. Причина в Элизабет. В память о той, которая для нас все еще жива, ты не хотела… в силу какой-то стыдливости… ты отвергала мои ласки… я понял это… и даже одобрил… Но теперь…
– А что изменилось?
– Ну как же, Роланда, ведь ты моя жена…
– И что?
Он выглядел ошеломленным; его голос дрогнул:
– Значит, ты не хочешь?.. И как же ты себе это представляешь?
Она со всей серьезностью произнесла:
– То есть ты полагал, что я могу согласиться – в этом доме… где она жила… и где ты ее любил?
Жером вышел из себя:
– Тогда уедем! Уедем, куда захочешь! Но повторяю: ты моя жена, и ты будешь ею по-настоящему.
– Нет.
– Как «нет»?
– Не в том смысле, как тебе хочется.
Он порывисто обнял ее, ища губы.
Она оттолкнула его с неожиданной силой, вскричав:
– Нет… нет… никаких ласк… ничего!..
Он снова попытался привлечь ее к себе, но встретил такое бешеное сопротивление, что тут же в растерянности отступил и сказал дрожащим голосом:
– Ты, наверное, что-то скрываешь? Если бы причина была только в Элизабет, ты бы так себя не вела. Есть еще какая-то…
– Есть много разных причин… И главная из них та, которая поможет тебе ясно понять свое истинное положение.
– О чем это ты?
– Я люблю другого мужчину. И если он не стал моим любовником, то лишь из уважения ко мне.
Она сделала свое признание, не опуская глаз, да еще таким высокомерным тоном, что ее слова прозвучали как вызов… как пощечина.
На исказившемся лице Жерома появилось подобие улыбки.
– Зачем ты меня обманываешь? Я не могу представить, чтобы ты, Роланда…
– Повторяю тебе, Жером, что я люблю другого мужчину, и люблю его больше всего на свете.
– Замолчи! Замолчи! – закричал он, потрясая кулаками. – Замолчи. Я знаю, что это ложь! Ты говоришь так, чтобы разозлить меня, только не могу понять зачем… Но ведь ты сама вскружила мне голову.
Он топал ногами и жестикулировал, как безумный. Затем снова приблизился к ней:
– Я знаю тебя. Если бы ты говорила правду, то не приняла бы это кольцо.
Роланда порывисто сорвала кольцо и швырнула его на пол.
Жером с гневом воскликнул:
– Но это чудовищно! Что ты творишь? Ты и обручальное кольцо выбросишь? Кольцо, которое приняла? Которое я надел тебе на палец?
– Которое надел мне на палец другой мужчина. Оно не твое.
– Ты лжешь! Лжешь! Там выгравированы наши имена: «Роланда и Жером».
– Их там нет, – возразила она. – Это другое кольцо с другими именами.
– Неправда!
– Да, с другими именами… «Роланда и Фелисьен».
Он бросился к ней, схватил за руку и, грубо сорвав с пальца золотое кольцо, впился в него жадным взглядом.
– «Роланда»… «Фелисьен»… – пробормотал он, задыхаясь.
Жером сопротивлялся невыносимой реальности, отказываясь в нее верить, но она обступила его со всех сторон, и бежать было некуда.
Он сказал еле слышно:
– Это какой-то бред… Зачем ты вышла за меня? Ведь ты теперь моя жена. Ничто не может это изменить… Ты моя жена… Я имею на тебя право… Сегодня наша брачная ночь… И я у себя дома… дома… со своей женой…
– Ты не у себя дома. И это не наша брачная ночь… Ты чужой, враг… И уйдешь, когда будут произнесены определенные слова.
– Я?! Уйду?! – вскрикнул он. – Да ты сумасшедшая!
– Ты уйдешь, чтобы освободить место другому, тому, кто здесь главный и кто здесь у себя дома.
– Тогда пусть он придет сюда! – воскликнул Жером. – Пусть посмеет прийти!
– Он уже пришел, Жером. И он приходил ко мне в тот вечер, когда умерла Элизабет… Я плакала в его объятиях… и была так несчастна, что призналась ему в любви. И с тех пор он дважды побывал у меня… Он здесь, Жером, в моей спальне, и она будет принадлежать ему… Этот шум, который ты только что слышал, – это был он… И больше он отсюда не уйдет. Это его брачная ночь.
Жером бросился к двери, пытаясь открыть ее или выбить ударами кулака.
– Не утруждайся, – сказала Роланда с пугающим хладнокровием. – Ключ у меня, и сейчас я отопру дверь. Но сначала отойди, отойди на десять шагов…
Жером не двигался. Он колебался. Наступило долгое молчание. Притаившийся на балконе, невидимый за полузакрытыми ставнями, Рауль д’Аверни, смущенный этой трагической сценой с ее ошеломляющими поворотами и изумленный холодной жестокостью и откровениями молодой женщины, сказал себе: «Почему она утверждает, что Фелисьен сейчас в ее спальне? Этого не может быть, потому что я оставил его связанным в „Светлом уголке“, а за
