Читаем без скачивания Миллиарды Арсена Люпена - Морис Леблан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поколебавшись, она продолжила:
– Если только…
– Если только?.. – повторил Жером.
– Вот ручка и бумага, – произнесла Роланда. – Напиши, что ты единственный виновен в смерти Элизабет и в смерти Симона Лорьена, а также виноват перед Фелисьеном Шарлем, которого ложно обвинил… и поставь свою подпись.
Жером долго размышлял. Его лицо не выражало ничего, кроме боли и бесконечного уныния. Он пробормотал:
– Какой смысл сопротивляться? Я так устал! Ты права, Роланда. Как я мог играть такую гнусную комедию? Мне почти удалось убедить себя, что Элизабет умерла не по моей вине и что я ударил Симона Лорьена, защищаясь. Какой же я трус! Но видишь ли, чем больше я любил тебя, тем больше страшился того, что совершил… Ты не могла этого заметить… Но я постепенно менялся… и ты спасла бы меня от себя самого… Однако не будем больше об этом… Все уже в прошлом…
Он сел за стол, взял перо и написал признание.
Роланда читала, стоя у него за спиной.
Он поставил подпись.
– Ты этого добивалась?
– Да.
Жером встал. Все закончилось, как того хотела Роланда. Он поочередно смотрел то на нее, то на Фелисьена. Чего он ждал? Слов прощания? Прощения?
Роланда и Фелисьен не двигались, храня молчание.
В последнюю минуту Жерома обуял гнев и он чуть было не разразился проклятиями, но все же сдержался и вышел. Они услышали, как он вошел в комнату, ставшую недавно спальней новобрачных… По-видимому, с намерением забрать свои вещи. Через несколько минут он уже спускался по лестнице. Дверь в вестибюле бесшумно открылась и сразу закрылась. Жером ушел…
Когда молодые люди остались одни, их руки сплелись, а в глазах заблестели слезы.
Фелисьен поцеловал Роланду в лоб, как самый почтительный жених.
Она сказала, улыбаясь:
– Это наша брачная ночь, не так ли, Фелисьен? Однако мы проведем ее, как жених и невеста, вы – у себя, а я – в этом доме.
– Но у меня есть два условия, Роланда. Во-первых, я останусь с вами на час или два и удостоверюсь, что он больше не вернется.
– А во-вторых?
– Жених и невеста имеют право хотя бы на один поцелуй, и не только в лоб…
Роланда покраснела, окинула взглядом свою спальню и растерянно произнесла:
– Хорошо, но не здесь… а внизу. Да, внизу, – весело добавила она, – в студии, где я первая сделала вам музыкальное признание.
Девушка положила в шкатулку для драгоценностей бумагу, подписанную Жеромом, и они спустились вниз.
Почти в ту же минуту Рауль д’Аверни проник в комнату, достал из шкатулки документ и спрятал его в карман.
После чего вернулся на балкон, добрался до карниза бокового фасада и, соскользнув по шпалере, вышел через сад.
В три часа утра Фелисьен вернулся во флигель. Рауль, который в ожидании его возвращения заснул в кресле, протянул ему руку:
– Я прошу у вас прощения, Фелисьен.
– За что, месье? – удивился Фелисьен.
– За то, что напал на вас и связал. Я хотел помешать вам совершить некоторые глупости.
– Какие глупости, месье?
– Мм… сопряженные с этой брачной ночью…
Фелисьен рассмеялся:
– Я подозревал, что это вы, месье; во всяком случае, теперь мы квиты, и я тоже прошу у вас прощения.
– За что?
– За то, что освободился…
– Своими силами?
– Нет.
– Кто же вам помог?
– Фаустина.
– Я мог бы и сам догадаться, – пробормотал Рауль сквозь зубы. – Значит, Фаустина расхаживала здесь всю ночь… – И он громко заключил: – Ладно, поглядим… Фелисьен, вы очень меня обяжете, если прямо с утра телефонируете Роланде Гаверель и посоветуете не беспокоиться о документе, подписанном Жеромом. Пускай она прекратит свои тщетные попытки его разыскать. Сегодня в половине десятого меня навестит следственный судья, и, чтобы избавить Роланду и вас от лишних неприятностей, я счел разумным забрать из шкатулки эту бумагу.
– Как! – воскликнул ошеломленный Фелисьен. – Но это же невозможно, чтобы вы…
– Так что пусть она ничего не опасается, – сказал Рауль, уходя, – и, пожалуйста, предупредите ее, что скоро я загляну к ней на виллу. Вы ведь тоже там будете, не правда ли, Фелисьен?
Глава 8
«Фрина»
Господин Русслен оказался очень пунктуальным и появился на пороге ровно в половине десятого, когда Рауль заканчивал завтракать. Сегодня он был не следственным судьей, а рыбаком с удочкой, который идет «дразнить уклейку», как он выразился, на побережье в Круасси. На нем была старая соломенная шляпа, желтые брезентовые штаны, а на ногах – эспадрильи…
– Приветствую вас, господин следственный судья! – воскликнул Рауль. – День обещает быть превосходным, и это дарит нам хорошую возможность забыть наконец о нашем ужасном деле.
– Вы правда так думаете?
– Черт возьми! Во всяком случае, предполагаю!
– Но вы позвали меня, посулив скорую развязку… едва ли не нынешней ночью!
– Она уже произошла.
– Однако я не вижу ничего из того обещанного, ради которого предоставил вам всю широту маневра.
– Завтра… Вас это не устраивает?
– Завтра будет слишком поздно.
Рауль внимательно посмотрел на собеседника:
– Есть новости, господин судья?
Господин Русслен рассмеялся:
– Да, месье д’Аверни, есть новости, и, вопреки нашему уговору, сообщаю их я. – И судья веско произнес: – Полтора часа назад комиссар полиции Шату позвонил в префектуру и сообщил, что служанка обнаружила тело Жерома Эльмаса в вестибюле его дома в Везине. Он выстрелил себе в сердце из револьвера. Скорее всего, он тогда только что вернулся, даже дверь в дом была приоткрыта. Инспектор Гуссо уже на месте. Я узнал об этом, выйдя из поезда.
Даже глазом не моргнув, Рауль заявил:
– Это вполне логическое завершение дела, господин следственный судья. Преступник сам вынес себе смертный приговор.
– К сожалению, никакой записки, позволяющей судить о его безусловной виновности, Жером Эльмас не оставил. Самоубийство – это не признание. С другой стороны, совершенно обоснованное удивление вызывает тот факт, что Жером Эльмас, новобрачный, покинул семейное гнездышко, чтобы свести счеты с жизнью в своем прежнем доме.
– Этот его поступок является следствием признания, которое он сделал в присутствии Роланды Гаверель, Фелисьена Шарля и моем.
– Признание, конечно, устное?
– Письменное.
– Оно у вас?
– Вот, извольте.
Рауль протянул судье бумагу, подписанную Жеромом Эльмасом.
– Отлично! – воскликнул господин Русслен с явным удовлетворением. – Итак, проблема почти решена. Но чтобы она была решена полностью и в деле не оставалось белых пятен, вам придется дать мне некоторые разъяснения, месье д’Аверни… и, возможно,
