Читаем без скачивания Миллиарды Арсена Люпена - Морис Леблан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роланда понизила голос:
– Да! Но видишь ли, как ни печальна была моя тогдашняя жизнь, уверенность росла во мне с каждым днем. Теперь я знала, что отомщу за Элизабет. И очень боялась, что кто-нибудь раскроет мою тайну! Я хранила ее в себе, как сокровище. Я даже сначала отказалась принять Фелисьена, когда он вышел из тюрьмы, и не стала разубеждать его в том, будто предала и его, и Элизабет. И только позднее, узнав, что он хотел покончить с собой, я испугалась и, придя к нему ночью, все рассказала. Затем мне доверилась Фаустина, поведав о своей ненависти и о планах мести, а я взамен поделилась с ней своими подозрениями о том, кто убил ее любовника. Подозрениями? Нет, следовало бы сказать – неопровержимыми доказательствами. Именно так сказала Фаустина, выслушав меня. А ты жил в доме своей жертвы, гулял по ее саду, проходил мимо разрушенных тобою ступенек и ухаживал за мной – ее сестрой, говоря мне те же самые слова, что и Элизабет всего несколькими неделями раньше. О лицемер, да как ты мог?..
Ей снова, на пределе сил, удалось взять себя в руки, и она продолжила:
– Хотя ты и вел себя весьма осмотрительно, ты все же не догадался о нашем с Фаустиной сговоре. Мы приняли столько мер предосторожности! Поскольку ты ревновал к Фелисьену, о чувствах которого начал догадываться с первых дней, видя его преданность мне, Фелисьен ни на минуту не расставался с Фаустиной и этим усыпил твои подозрения. Ты же тем временем продолжал свою гнусную работу против него, посылая анонимные письма, – да, я знаю, что это ты их писал и отправлял. И это ты подбросил на то место в саду, где заколол Симона Лорьена, носовой платок, испачканный кровью, – такие же платки покупал себе Фелисьен. Но все это не могло служить прямым доказательством, а оно было мне необходимо. Наконец удача мне улыбнулась. Однажды меня навестил Жорж Дюгриваль, а тебя, по счастью, не оказалось в тот момент в «Клематисах».
Жером вздрогнул и даже не стал скрывать тревогу. Его лицо побледнело от страха.
– Да, – подтвердила Роланда, – он приезжал ко мне. Сначала я отказалась беседовать с ним, зная о его ссоре с отцом. Но он настаивал, говоря, что у него есть на то серьезные причины. Я приняла его в этой самой комнате. Признавшись, какое сильное чувство, исключительно дружеское и уважительное, питал он к моей матери, он открыл истинную причину своего визита.
«Роланда, – сказал он мне, – в те дни, когда я болел, кто-то взломал мой зеркальный шкаф в спальне. На завещании, по которому я оставляю вам часть своего состояния, была сломана печать, а из кожаного футляра с великолепными семейными украшениями похитили кольцо, составлявшее пару с другим. Через несколько дней я получил из Везине, где у меня остались друзья, которые всегда держат меня в курсе здешних новостей, письмо с сообщением о вашей свадьбе и сведениями очень дурного свойства о вашем женихе, Жероме Эльмасе. И тогда, Роланда, я подумал, что обязан вас предупредить…»
Надо ли мне пересказывать тот наш разговор целиком, Жером? Я умоляла его порвать завещание, ведь у меня не было никаких прав становиться его наследницей… но все же согласилась принять от него драгоценности. Мы договорились, что Фелисьен приедет к нему в Кан. Предвидя, что он опять может серьезно захворать, Жорж Дюгриваль передал мне ключи, чтобы Фелисьен мог в случае необходимости войти в дом незамеченным и открыть сейф, где находится кожаный футляр. Все прошло по плану, и Фелисьен открыл сейф. В футляре, среди других драгоценностей, было кольцо, в точности такое же, какое украли у Дюгриваля, и теперь я могу сравнить их. Если кольцо, якобы принадлежавшее твоей матери, которое ты обещал подарить мне в день нашей свадьбы, ничем не отличается от того, что лежит вот здесь, в этой шкатулке, значит это ты украл его, чтобы сделать мне свадебный подарок, и тогда ты – убийца Элизабет и Симона Лорьена. Однако, чтобы получить это доказательство, мне необходимо было выйти за тебя замуж. Фелисьен воспротивился этому и даже применил силу. Потрясенный мыслью, что я буду носить твое имя, пусть даже всего один день, он похитил меня. Но то, что должно было произойти, произошло, и он не смог этому помешать. Сегодня утром ты подарил мне кольцо. Понимаешь ли ты теперь, почему мне, несмотря на всю мою уверенность и ненависть, стало плохо, когда я увидела его – в такой же оправе и с таким же бриллиантом? Ведь я увидела неопровержимое доказательство твоего преступления! Понимаешь ли ты это, ничтожество, понимаешь ли?!
Голос Роланды становился все ожесточеннее. Она дрожала от отвращения и ненависти. Угрозы и оскорбления рвались у нее, казалось, прямо из души. Но какой смысл был в этих угрозах и оскорблениях? Она вдруг поняла, что Жером ее не слушает.
Молодой человек смотрел в пол невидящим взглядом; было ясно, что он не способен защищаться, полностью разоблаченный, припертый к стене обличениями Роланды.
Подняв голову, он пробормотал:
– А что потом?
– Потом?
– Да, каковы твои намерения? Ладно, ты меня обвинила, но что произойдет потом? Ты заявишь на меня в полицию?
– Да, письмо уже написано.
– И отправлено?
– Нет.
– А когда ты его отправишь?
– Днем.
– Днем? Ну да, – сказал он с горечью, – чтобы дать мне время сбежать за границу.
Помолчав, он проговорил:
– К чему тебе выдавать меня полиции? Разве ты недостаточно мне отомстила, выбросив из своей жизни? И стоило ли обольщать меня, чтобы затем довести до полного отчаяния?
– А Фелисьен, разве его не подозревают, разве за ним не ведется слежка? Как спасти
