Читаем без скачивания Признания новобрачного - Ванесса Келли

Гриффин не ответил. Много лет он строил высокую стену вокруг своей жизни и не собирался ее разрушать.

— Я же спрашиваю не из простого любопытства, — сказала она. — В последние дни у меня было достаточно времени, чтобы подумать. О нас и нашей совместной жизни. О том, что нас ждет впереди.

— К каким же выводам ты пришла, миссис Стил? — спросил он, прячась за сарказмом.

— Что я имею такое же право требовать твоего доверия, как ты — моего, — тихо проговорила она. — А если мы не можем доверять друг другу, для нас нет надежды. Мы навсегда останемся вежливыми посторонними людьми, случайно оказавшимися в одной постели.

Гриффин отошел к окну, чтобы избежать ее проницательного взгляда. Он действительно просил ее о доверии — в тот день, когда сделал ей предложение, и тогда, когда уложил ее в постель. Он хотел, чтобы доверия к нему оказалось достаточно, чтобы она покинула Англию, оставила родственников и привычную жизнь. Может ли он просить ее об этом и не дать ничего взамен?

Господи, но ведь это означает, что придется откопать всю мерзость, которую он так долго и тщательно закапывал. И кто знает, как она станет относиться к нему, узнав правду?

Джастин не произнесла ни слова. Но в ее молчании был вызов. Она требовала, чтобы он подпустил ее к себе, а не держал на расстоянии, пряча от нее свое прошлое, словно испуганный мальчишка. Будь он проклят, если позволит ей так думать.

Гриффин повернулся к жене:

— Ладно. Что ты хочешь знать?

На усталом лице Джастин отразилось потрясение. Она попятилась и опустилась на стул.

— Кто твоя мать и что с ней случилось?

Его мать. Суть дела.

Отвернувшись, Гриффин уставился в окно.

— Ее звали Хлоя Стил. Ее отец был ученым и преподавателем немецкого языка в Кью. Они жили в маленьком домике неподалеку от Грина. Рядом находилась резиденция принца.

— Там твоя мать встретилась с Домиником?

— Да. — Гриффину мало что было известно о молодых годах Доминика — только то, что он вырос в королевской резиденции и был компаньоном младших детей короля Георга. Гриффин всегда находил в этом нечто странное, но Доминик наотрез отказывался что-то обсуждать.

Впрочем, Гриффин тоже отказывался обсуждать свою историю.

— В Кью твоя мама и встретилась с принцем Эрнстом?

— Да. Мой дедушка — ее отец — обучал его немецкому языку. — Вспомнив о своем отце, Гриффин ощутил прилив ярости и заторопился. — Не думаю, что тебе интересны подробности. А суть в том, что моя мать была совсем юной девочкой, а принц Эрнст ее соблазнил. Когда стало известно о беременности, ее отослали в Йоркшир к дяде. Этот человек впоследствии вырастил и меня.

— Ты говоришь о дяде Бартоломью?

Гриффин кивнул.

— Мне рассказывали, что с ней он был так же суров, как и со мной. Вероятно, старый хрыч категорически не желал ее принимать, но другого выхода не было.

— Сколько ей было лет?

— Четырнадцать, когда принц ее совратил, и пятнадцать, когда она родила меня.

Джастин растерянно заморгала.

— Такая юная… А сколько лет было принцу?

— Пятнадцать, но это его не оправдывает. — Гриффин устремил на жену тяжелый взгляд.

Она покачала головой.

— Нет, конечно, но это может объяснить недомыслие… А твоя бедная мать… Она, должно быть, чувствовала себя очень одинокой… Бедная испуганная девочка… — Глаза Джастин увлажнились.

— Она была совершенно одна, — медленно сказал Гриффин. — Из того, что поведал Доминик, я знаю, что она была убита, когда ей пришлось уехать от дедушки, который через несколько месяцев после этого умер.

Он никогда не задумывался над этим, но получилось так, что его мать была вынуждена покинуть тех, кого любила, в том же возрасте, когда он совсем осиротел. Это могло бы стать связующим звеном между ними, если бы она его не бросила.

— А что случилось после твоего рождения? Почему ей не позволили воспитывать тебя?

— Дядя Бартоломью верил, что на мне лежит печать грехов родителей. Порочное влияние Хлои могло усугубить положение.

Джастин возмущенно фыркнула.

— Что за чепуха. Гриффин, а у твоего дяди было все в порядке с рассудком? Образованный человек не может искренне верить в такие вещи. Все дети рождаются невинными.

Гриффин помимо воли улыбнулся. Все-таки у его жены самое доброе сердце в мире.

— Не все придерживаются таких взглядов, любовь моя.

— А надо бы, — буркнула она. — Если Хлое не позволили растить тебя, что с ней стало?

— Ее отправили в школу где-то в районе Лидса. Это было закрытое учебное заведение с очень строгими порядками, где она должна была искупать грехи, готовясь стать прислугой.

Джастин всплеснула руками.

— Ее должны были отдать в услужение? Воспитанную девочку из родовитой семьи? Не могу поверить в такую жестокость!

— Придется поверить. Старый маразматик не желал иметь с ней ничего общего. Он согласился оплатить ее обучение и проследить, чтобы она как-то устроилась, но держал ее подальше от меня.

Джастин закрыла глаза рукой.

— Ужасно. — Мгновением позже она опустила руку, и Гриффин увидел, что ее глаза горят яростью — за него и его мать.

— Ты пытался когда-нибудь отыскать ее? — спросила Джастин. — Дядя что-нибудь о ней рассказывал?

Он поморщился.

— Когда я достаточно повзрослел, чтобы задавать вопросы, дядя сказал, что она умерла, не достигнув восемнадцатилетнего возраста. — Джастин тихо ахнула. — Позднее, когда я был уже подростком, он объяснил, что я незаконнорожденный… иными словами — ублюдок, и для всех, в первую очередь для меня, лучше, что она умерла совсем молодой. Таким образом… — Гриффин взял себя в руки и постарался, чтобы в его голосе не прозвучала горечь, — …она убереглась от других грехов.

Ярость Джастин исчезла, теперь ее взгляд был теплым и сочувственным.

— Мне очень жаль, Гриффин. Это ужасно — говорить такие вещи ребенку.

Давно подавляемый стыд за себя и за мать заставил Гриффина сжать кулаки.

— Мне не нужна твоя жалость, Джастин. И я не хочу ее. Все это было давным-давно и больше не имеет значения.

Она на мгновение растерялась, но сразу стиснула губы и упрямо вздернула подбородок. Встав, она строевым шагом подошла к мужу и остановилась напротив него.

— Ты, дорогой мой, путаешь жалость с сочувствием. Я прекрасно знаю, что жалость тебе не нужна. Да ты и не достоин жалости. Спроси кого угодно, тебе любой скажет.

Гриффин сердито насупился.

— Не пытайся мной манипулировать, Джастин. Ничего не выйдет.

Она схватила его за рукав и тряхнула. Жест показался Гриффину таким домашним и женским, что он с трудом проглотил смешок.