Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время движения на Париж Наполеон собирал с Юга известия, которые не были тревожными, но тем не менее заслуживали некоторого внимания. Ему говорили, что Марсель полыхает и население Нижнего Прованса движется на Гренобль и Лион под водительством герцога Ангулемского. Утром 21-го пришли известия из Бордо и из западных департаментов. Сообщали, что Бордо, под влиянием герцогини Ангулемской и в подражание Марселю, пытается возмутить департаменты за Гаронной; что расположившийся в Анжере герцог Бурбон разжигает мятеж в Вандее; что маршал Сен-Сир прибыл в Орлеан с чрезвычайными полномочиями от Людовика XVIII, добился удаления трехцветной кокарды, надетой войсками по побуждению генерала Пажоля, арестовал генерала и вновь водрузил на берегах Луары белое знамя. Наконец, и это было уже серьезнее, утверждали, что нельзя доверять Парижской гвардии. Гвардия состояла из столичной буржуазии, без удовлетворения приняла падение конституционного трона Людовика XVIII и превыше всего опасалась войны. И если судить о ее настроениях по речам некоторых офицеров, были основания приписывать ей поистине враждебные Наполеону намерения.
Все эти факты не составляли предмета серьезного беспокойства для столь твердого человека, как Наполеон. Он знал о благоразумии Парижской гвардии и полагал, что после первой минуты недовольства она вновь расположится к нему, когда узнает о его мирных и либеральных намерениях. Наполеон был убежден, что чудесное впечатление от его вступления в Париж расстроит происки роялистов на западе и юге, и не верил, что сбежавшие Бурбоны, не сумев оказать ему сопротивление, когда были хозяевами Парижа, сумеют найти войска теперь.
Поэтому, завладев браздами правления, Наполеон решил предложить державам мир на основе Парижского и Венского договоров; стерпеть унизительные отказы и предать их огласке, дабы привлечь на свою сторону гордость нации; воспользоваться периодом переговоров для активных вооружений; держать корпуса между столицей и северной границей для облегчения операций;
и затем внезапно обрушиться на неприятеля, проникнув вглубь его разбросанных расположений. Таковы были планы Наполеона, – здравые, основательные и достойные его административного и военного гения.
Поручив Мутону проинспектировать собравшиеся в Париже войска, Наполеон предписал ему тотчас сформировать корпус в 20 тысяч человек под началом благоразумного и храброго Рейля и выдвинуть войска на Лилль, где, по слухам, намеревался водвориться Людовик XVIII со своим Военным домом и, возможно, подкреплением из иностранных войск. К счастью, комендантом в Лилле был маршал Мортье, всё еще остававшийся под верховным командованием герцога Орлеанского. Наполеон был уверен, что маршал не согласится впустить английские и прусские войска, хоть и примет Людовика в крепости, ибо это был его долг; что герцог Орлеанский поведет себя так же, как Мортье; что тем самым Лилль, если и сделается временным пристанищем для Людовика XVIII, не будет сдан неприятелю. Однако следовало присмотреть не только за Лиллем, но за всеми крепостями на северной границе, и генерал Рейль получал средства справиться с этой задачей с 20–30 тысячами человек, которых помещали под его начало. Поскольку войско Рейля не могло подготовиться ранее, чем через три-четыре дня, Наполеон приказал генералу Экзельману тотчас собрать свободную кавалерию и с 3 тысячами конников последовать за сбежавшим двором. Миссия Экзельмана заключалась лишь в том, чтобы с подобающей почтительностью выпроводить двор из страны и, возможно, забрать небольшую казну, которой он запасся, и бриллианты короны, которые он поместил в свои фургоны. Наполеон был уверен, что генерал, несмотря на свои личные претензии, не усугубит суровости миссии: гордец Экзельман и в самом деле желал, чтобы его поведение отличалось от поведения людей, назначивших цену за его голову.
Наполеон хотел точно знать, прежде чем что-либо предписывать, что происходит на Юге. К тому же ему требовалось время для воссоединения некоторых войск, помимо тех, что он намеревался дать Рейлю. Наполеон отправил в Орлеан офицера, дабы передать Сен-Сиру приказ, под страхом самых суровых кар, вернуть командование генералу Пажолю, а в Бордо отправил генерала Клозеля, приказав ему двинуть на город все войска, какие он найдет на пути, и прогнать герцогиню Ангулемскую.
Посвятив неотложным заботам утро 21 марта, Наполеон потратил остаток дня на смотр корпусов, находившихся в Париже, следовавших за ним от Гренобля и подошедших из Фонтенбло. На площади Карусель собрали около 25 тысяч человек, включавших войска, дошедшие до Фонтенбло из Гренобля, войска из лагеря Вильжюиф и знаменитый батальон с острова Эльба, исполнивший за двадцать дней пешим ходом необычайный марш в двести сорок лье. Сбежались парижане, и в числе самых усердных зрителей присутствовали, естественно, те, кто ненавидел эмигрантов и кому по-прежнему была дорога императорская слава, а также множество любопытных, привлеченных необычайной экспедицией с Эльбы. Народ из предместий явился на площадь, чтобы рукоплескать потрясшему его воображение человеку и особенно восьмистам гвардейским гренадерам и егерям, которые последовали за своим генералом в изгнание, а теперь с торжеством привели его обратно на французский трон. Вид этих старых солдат, покрытых шрамами, усталых, обутых в износившиеся башмаки, живо взволновал присутствовавших; многие из вояк отвечали на возгласы толпы не криками, а слезами. Жадные взгляды не покидали ряды солдат, выискивая среди них знаменитый сюртук человека, который только что совершил новое чудо, достойное его прошлой фортуны. Он казался растолстевшим, но сильно загоревшим, что скрадывало полноту, и по-прежнему осматривал всё вокруг пламенным взором. Он построил войска плотной массой и обратился к ним звонким голосом с энергичными и страстными словами.
«Солдаты, – сказал Наполеон, – я пришел во Францию с восемью сотнями людей, потому что рассчитывал на любовь народа и
