Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маршал Сен-Сир, отбывший с Витролем из Парижа 20 марта, прибыл в Орлеан, где командовал генерал Дюпон. Найдя войска готовыми к мятежу, он приказал закрыть городские ворота, спустить триколор и заключить под стражу Пажоля, возбудившего эти волнения. Но в город проникли офицеры, присланные из Парижа; они вступили в сообщение с 1-м гренадерским полком гарнизона, полк осадил ратушу, освободил Пажоля и обратил в бегство Сен-Сира, который поспешно удалился в низовья Луары. Генерал Пажоль принял командование и провозгласил в Орлеане и его окрестностях императорскую власть.
В Анжере герцог Бурбон обрел, после беседы с местными вождями, убеждение, что хотя старые роялисты Вандеи и склонны к волнениям, сельское население недостаточно пылко, чтобы бросить вызов тяготам гражданской войны, воспоминания о которой были еще живы во всех умах. Чувствуя себя скорее бременем для страны, нежели полезным для королевского дела, герцог пошел навстречу единодушному совету удалиться. Жандармский офицер майор Нуаро, осведомленный о положении вещей, предоставил ему паспорта при условии, что герцог воспользуется ими незамедлительно, на что тот согласился без колебаний и отправился в Нант, оставив край не обратившимся к Наполеону, но мирным.
Генерал Клозель, посланный в Жиронду, остановился в Ангулеме, проследил за переходом соседних департаментов под власть императора и затем, собрав часть жандармерии, двинулся на Дордонь, чтобы исполнить свою миссию в отношении Бордо. В этом городе царило чрезвычайное волнение, произведенное приездом герцогини Ангулемской, Лене и Витроля. Роялистское население, сокрушенное возвращением Наполеона, пришло в движение при появлении герцогини и обещало поддержать Бурбонов. Однако пылкие демонстрации жителей встретили мало обнадеживавшее молчание двух полков, 8-го легкого и 62-го линейного, стоявших в Бордо гарнизоном. Всё указывало на то, что при виде триколора, водруженного на правом берегу Жиронды, они проявят себя и положат конец внезапному восстанию.
Сообщив герцогине о намерениях Людовика XVIII, Витроль поехал в Тулузу, чтобы организовать там центр королевского правления на Юге. Он собрал людей и немного денег, собственной властью поставил маршала Периньона во главе роялистских соединений и попытался установить связь с Бордо, где осталась герцогиня Ангулемская, и Марселем, куда прибыл герцог Ангулемский. Марсель, всегда ненавидевший Империю, был охвачен яростью при известии о возвращении Наполеона и встретил герцога Ангулемского с воодушевлением, переходившим в неистовство. Командование в Марселе осуществлял Массена. Не любя ни уходившую, ни приходящую династию и сожалея о новых потрясениях, ожидавших Францию, маршал решил ограничиться строгим исполнением воинского долга. Он дал герцогу Ангулемскому два полка, 83-й и 58-й, и колонну волонтеров, с которыми тот намеревался, поднявшись по Роне, отбить Гренобль и Лион. Массена не пожелал последовать за герцогом и остался в Марселе, чтобы поддерживать порядок и наблюдать за Тулоном, пребывая в готовности немедленно покарать любого, кто попытается сдать его англичанам.
Таково было положение в различных частях Франции 23 и 24 марта. Уведомленный об отъезде Людовика XVIII, покорении северных и восточных провинций и сохранении приграничных крепостей, Наполеон не сомневался и в подчинении Вандеи, по крайней мере в настоящую минуту, и совершенно не принимал в расчет восстание на Юге. Его беспокоили только крепости, ибо захват Лилля, Меца или Страсбурга стал бы большим несчастьем, а потому, убедившись в сохранности крепостей, он счел себя вступившим в полное владение Империей. Если бы Наполеону удалось примирить свою власть с независимостью умов и умиротворить или победить Европу, он начал бы второе правление, возможно, менее блестящее, но более процветающее, чем первое, и более достойное похвалы. Но он по-прежнему сомневался в умиротворении Европы и рассчитывал только на краткую и мощную кампанию, исполненную с помощью ресурсов, которые несколько отдохнувшая Франция и 300 тысяч солдат, вернувшихся из-за границы, могли предоставить его могучему военному гению.
Наполеон находился в Париже лишь несколько дней и уже убедился в верности своих предчувствий. Бурбоны при отъезде распространили декларацию Венского конгресса, согласно которой Наполеон Бонапарт, нарушив договор от 11 апреля, уничтожил единственное законное основание своей свободы и посягнул на всеобщий покой, вследствие чего державы объявляли его вне закона как самого ужасного преступника. Любой, кто схватит Наполеона, мог расстрелять его на месте и стал бы считаться оказавшим Европе выдающуюся услугу.
Наполеон оставил за собой право обнародовать эту декларацию несколькими днями позже, когда окончательно решит дать Франции знать о ее положении. Пока же, сопоставив декларацию с некоторыми другими признаками, он увидел подтверждение своих предвидений и повод немедленно начать подготовку к кампании. Новые признаки, последовавшие за декларацией, не оставили на этот счет никаких сомнений. Едва Коленкур вступил в должность, как иностранные миссии начали запрашивать паспорта. Миссии Англии и России, главы которых отсутствовали, сделали запрос через секретарей; миссии Австрии, Пруссии, Швеции, Дании, Сардинии и Голландии запросили паспорта через глав представительств и настояли на отъезде, несмотря на усилия Коленкура их удержать. Коленкур имел по этому случаю беседу с Винсентом, послом Австрии, и всеми способами пытался убедить его, что Франция хочет мира и намерена соблюдать Парижский договор; ему с трудом удалось заставить себя выслушать, и Винсент даже не захотел взять письма Наполеона для жены и тестя. Пожелав покинуть Париж немедленно, он всё же разрешил одному из секретарей миссии, который уезжал днем позже, забрать оба письма. Смирение входило в расчеты Наполеона, однако, не желая заходить в смирении слишком далеко, Коленкур удовольствовался тем, что подтвердил мирные намерения своего повелителя, тем не менее не став чинить препятствий отъезду представителей различных дворов и выслав им паспорта в день запроса.
В то же время Коленкур поспешил воспользовался разрешением Винсента вручить секретарю миссии письма для Марии Луизы и императора Франца. Королева Гортензия, тесно связанная с русской миссией, написала императору Александру длинное письмо, как можно лучше описав новые расположения Наполеона во внешней и внутренней политике, и вручила письмо секретарю миссии Бутякину. Тем же путем воспользовались, чтобы известить императора о тайном договоре, заключенном 3 января между Людовиком XVIII, Англией и Австрией против Пруссии и России, приложив к сообщению некоторые документы, оставленные Блака в Париже и способные осведомить Александра о том, какие чувства испытывают к нему его союзники.
Отъезд миссий, хоть и весьма неприятный, был, между тем, до известной степени объясним, ибо, будучи аккредитованы при Людовике XVIII, миссии не имели полномочий оставаться во Франции при Наполеоне. Правда, ничто не мешало им дождаться новых приказов, но поспешный отъезд всё же не означал объявления войны, и важно было не упреждать ее объявление и переложить всю вину на
