Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем, подозвав офицеров из батальона Эльбы и показав их войскам, Наполеон продолжал: «Солдаты, вот офицеры, сопровождавшие меня в моих бедствиях; все они мои друзья, все они дороги моему сердцу! Каждый раз, когда я их видел, мне казалось, я вижу всю армию, ибо среди восьми сотен этих храбрецов есть представители всех полков. Они напоминали мне о бессмертных днях, которые никогда не сотрутся из нашей памяти. Любя их, я любил вас! Они принесли вам орлов обратно невредимыми и по-прежнему славными, орлов, которых ненадолго облекло в траур предательство. Солдаты, я возвращаю их вам; поклянитесь, что последуете за ними повсюду, куда призовут их интересы родины!» – «Клянемся!» – отвечали солдаты, потрясая штыками и саблями. Волнение охватило всех, потому что Наполеон взывал к самым глубоким чувствам собравшихся людей.
Затем он вернулся во дворец, оживленный и будто окруженный новым ореолом. Высшие чиновники, не представившиеся накануне, появились днем 21-го. Вырванный из своего уединения Карно пришел в Тюильри и, побуждаемый мыслью (которую разделяли все его друзья) о необходимости примкнуть к Наполеону и сообща защитить дело Революции, принял пост министра внутренних дел. Графский титул ему не нравился, но он счел неуместным возражать в столь серьезном положении. Коленкур также согласился принять портфель министра иностранных дел, и правительство Наполеона оказалось полностью составленным, а значит, он мог незамедлительно взяться за решение своей великой задачи.
В то время как Наполеон предавался первым хлопотам, Людовик XVIII продолжал отход на Лилль. Будучи не слишком уверен в том, что найдет пристанище во французском городе, и испытывая отвращение при мысли о жизни в Бельгии, Людовик стремился вернуться в страну, где на протяжении шести лет наслаждался покоем. Поэтому, избавившись от безумцев и мудрецов, он уступил своей склонности, как только проехал через Сен-Дени, и повернул на дорогу в Абвиль, которая должна была привести его в Кале, а из Кале – в Лондон.
Тем временем граф д’Артуа и герцог Беррийский, возглавлявшие Военный дом, двигались в Бове. Военный дом представлял в ту минуту самое жалкое зрелище. Люди преданные, но большей частью чуждые военной службе и скверно снаряженные, образовали нескончаемую вереницу: за неимением лошадей они перевозили свое снаряжение на тележках. Должным образом была организована только рота телохранителей Мармона, состоявшая из старых солдат и содержавшаяся прилично, как обычно содержались войска, порученные этому маршалу. Остальные являли собой зрелище жалкое и печальное. Еще более печально выглядели войска, собранные в Сен-Дени.
Как мы знаем, солдат, назначавшихся для Мелёнской армии, направили в Вильжюиф, дабы скрыть от публики предстоявший отъезд королевской семьи. После пробного выезда короля войскам отправили приказ повернуть на Сен-Дени. Однако они не повиновались, и в Сен-Дени прибыли только те немногочисленные войска, которые были направлены туда прямо: артиллеристы, батальон офицеров на половинном жалованье, а также некоторое количество молодых людей из Школы права, последовавших за Людовиком XVIII в качестве королевских волонтеров.
Маршал Макдональд прибыл в Сен-Дени, чтобы подобрать эти остатки и отвести их к Людовику XVIII. Прибыв днем 20 марта, он нашел батальон офицеров на половинном жалованье взбунтовавшимся и подстрекавшим к мятежу артиллеристов. Маршал был вынужден удалиться и последовать за Военным домом, который он нагнал на марше и нашел в вышеописанном состоянии. Расставшись с графом д’Артуа и герцогом Беррийским, Макдональд отправился к королю, дабы попытаться убедить его всё же удалиться в Лилль.
Добравшись вечером 21 марта до Абвиля, он предстал перед королем, которого нашел спокойным и, казалось, более страдавшим от неудобств внезапного переезда, нежели от потери трона. Будучи убежден, что Европа не окажет поддержки людям, не сумевшим удержаться во власти, Людовик XVIII предпочитал возвратиться в изгнание, нежели пытаться спасти свою будущность искусными маневрами. Он говорил только об усталости, подагре, неудобствах, которые терпел из-за потери багажа, и весьма рассеянно слушал маршала, убеждавшего его повернуть к Лиллю.
Людовик отвечал маршалу, что в Лилле он будет не в большей безопасности, чем где-либо еще, потому что понадобится гарнизон, а всякий гарнизон поведет себя так же, как и войска, которые он уже пытался использовать. Призывать же в Лилль англичан или пруссаков недопустимо в глазах Франции. В конце концов он всё же согласился последовать совету Макдональда, только попросил его выехать вперед, пообещав присоединиться к нему через несколько часов отдыха.
Маршал тотчас пустился в путь, дабы подготовить Лилль к прибытию королевской семьи. Утром 22 марта он приблизился к крепости, занятой герцогом Орлеанским, приказавшим запереть ее ворота. Как мы знаем, принц получил пост командующего войсками Севера с тем, чтобы сформировать из них резерв, который займет левый фланг герцога Беррийского, если придется сражаться перед Парижем, и прикроет отход королевской семьи, если столицу придется оставить. Герцог пользовался некоторой популярностью в войсках и нашел их спокойными, но явно не склонными сражаться за короля. Он направил в Лилль войска, чья дисциплина казалась ему наименее поколебленной, и закрылся в крепости с 6–7 тысячами человек и маршалом Мортье, который решил предоставить убежище королю и отказать в доступе пруссакам и англичанам. Получив утром 21 марта сообщение о том, что Наполеон вступил в Париж, герцог Орлеанский воспретил всякие внешние сообщения, дабы удержать солдат от дезертирства и не пустить в город бонапартистских эмиссаров.
Узнав от Макдональда о положении вещей, он заверил маршала, что король получит в Лилле безопасное пристанище при условии, однако, что не попытается призвать в крепость своих военных или англичан.
Людовик XVIII прибыл после полудня 22-го и был встречен с надлежащими почестями. Население Лилля, набожное и роялистское, неистово восклицало «Да здравствует Король!», тогда как войска хранили угрюмое молчание.
Тотчас по прибытии Людовик XVIII захотел услышать мнение герцога Орлеанского и маршалов относительно того, какого поведения ему следует придерживаться. В присутствии короля, Блака, Бертье и маршалов Макдональда и Мортье герцог точно и ясно описал положение. Он одобрил данный Макдональдом совет оставаться на французской территории как можно дольше, но
