Читаем без скачивания От них исходило душевное тепло (сборник) - Коллектив авторов

Соломон Самуилович Шульман, 1982 г.

Пикантность данного научного заседания заключалась в том, что проблемой происхождения Metazoa в течение многих лет занимался также профессор А.В. Иванов (1906–1992), чья монография «Происхождение многоклеточных животных. Филогенетические очерки» вышла во второй половине 1968 года. Артемий Васильевич был признанным учёным, лауреатом Ленинской премии за открытие нового типа животных – погонофор (1961). Он был связан с кафедрой, читал там курс сравнительной анатомии беспозвоночных. Надо заметить, что как А.В. Иванов, так и С.С. Шульман, оба выпускники кафедры, работая в разных лабораториях Зоологического института Академии наук СССР, принадлежали к знаменитой школе профессора Валентина Александровича Догеля (1882–1955). В своей деятельности они отразили различные стороны его широких научных интересов и общепризнанных достижений. Первый из них пошёл по линии эволюционной морфологии, а второй – по линии протистологии и паразитологии.

С.С. Шульман был очень известным специалистом по паразитическим простейшим рыб. Уже в 1966 году вышла его объёмная монография «Миксоспоридии фауны СССР». Эта группа любопытна тем, что её представители обладают многоклеточными спорами и демонстрируют дифференциацию и специализацию отдельных клеток. Таким образом, миксоспоридии являются как бы эволюционным «сфинксом»: с одной стороны, простейшие, а с другой – многоклеточные. Не удивительно, что пристально, в течение многих лет, изучая столь необычных животных, Соломон Самуилович пришёл к своему пониманию происхождения многоклеточности и Metazoa.

Соломон Самуилович Шульман, 1996 г.

С.С. Шульман, как и А.В. Иванов, относился к сторонникам колониального происхождения многоклеточных животных. Тем не менее он счёл необходимым указать на ошибки «колониалистов» (слово его – см. статью 1974 года). В своей гипотезе Соломон Самуилович опирался на принципы полимеризации и олигомеризации, также детально разработанные его учителем В.А. Догелем. Он полагал, что многоклеточность возникла в результате процесса полимеризации как результат размножения клеток, фактически развивая идеи, ранее уже высказывавшиеся В.А. Догелем. Кроме того, С.С. Шульман по-новому трактовал проблему смены индивидуальности, столь важную при переходе от одно- к многоклеточному организму. В 1968 году он опубликовал статью с изложением своих взглядов на эту тему. Надо заметить, что в своей монографии А.В. Иванов (1968, с. 16–17) также ссылался на процессы полимеризации и олигомеризации, указывая, что многоядерность у так называемых полиэнергидных простейших представляет собой процесс полимеризации. Однако он не обсуждал эти процессы в плане происхождения многоклеточных столь подробно и настойчиво, как это сделал С.С. Шульман, и иначе решал ситуацию с уровнями индивидуальности.

Доклад С.С. Шульмана на семинаре кафедры показал, что появился несколько иной взгляд на сложную проблему. С этого момента началось некое противостояние между ним и А.В. Ивановым по данной теме, которое продолжалось долгое время. Я помню одно из выступлений С.С. Шульмана в конференц-зале Зоологического института АН СССР при большом стечении народа. После того, как он изложил свой взгляд на происхождение многоклеточности, слово попросил ученик А.В. Иванова Ю.В. Мамкаев (1933–2010), решивший выступить в дискуссии. По пути к трибуне он заявил, что к своему выступлению не готовился и поэтому будет говорить экспромтом. После чего вынул из внутреннего кармана пиджака отпечатанную на пишущей машинке рукопись страниц в пять, что вызвало ухмылки в зале, и зачитал её. Содержание было достаточно критичным. На том же заседании выступил профессор Ю.И. Полянский (1904–1993), авторитетнейший отечественный специалист в области протозоологии, который попытался примирить обе стороны, но всё же он явно склонялся в сторону позиции А.В. Иванова (который не выступал). С.С. Шульман отвечал, на мой взгляд, несколько агрессивно и даже позволил себе выпад в адрес Юрия Ивановича. Это было сделано, конечно, сгоряча и напрасно и вряд ли увеличило число ему сочувствовавших.

К сожалению, позицию самого Артемия Васильевича в этом многолетнем споре понять было трудно, так как он не любил выступать в формате публичных дискуссий, предпочитая свои аргументы выдвигать в статьях на страницах научных журналов. Известно, что А.В. Иванов весьма одобрительно относился к таким качествам учёных, как трудолюбие и опыт, и уважал своих коллег, проявлявших их. В связи с этим ценно воспоминание его ученицы, сотрудницы ЗИН РАН М.А. Гуреевой (2009, с. 149):

«<…> Своего вечного противника по проблеме происхождения многоклеточных С.С. Шульмана Артемий Васильевич высоко ценил как автора монографий и специалиста по микроспоридиям [sic!] и в этом духе не раз высказывался»[5].

Вернусь, однако, к семинару 1968 года. Тогда же мои приятели с кафедры зоологии беспозвоночных доверительно сообщили, что у С.С. Шульмана есть прозвище «Сом», которое ему дали давно, ещё чуть ли не в школе, и что оно совсем не обидное, но удобное своей краткостью, поскольку произносить длинное сочетание «Соломон Самуилович» не так-то просто. Действительно, как я потом убедился, сам С.С. знал об этом прозвище и относился к нему спокойно.

На этом семинаре в ходе обсуждения проявилось одно замечательное качество Шульмана – его склонность к иронии и меткому словцу. На вопрос сотрудницы кафедры Татьяны Александровны Гинецинской (1917–2009), когда он впервые пришёл к своим идеям о происхождении многоклеточных животных, докладчик, не задумываясь и с вполне серьёзным видом, ответил: «Давно, когда дружба народов в нашей стране была в самом разгаре!» В советское время на научных семинарах не очень-то было принято шутить, да ещё и с политическим подтекстом, поэтому не удивительно, что подобные высказывания, конечно же, сразу запоминались и уходили гулять в народ.

Следует заметить, что Соломон Самуилович слыл остряком и автором многочисленных стишков, остроумных, но подчас с весьма сомнительным содержанием и даже нецензурной лексикой[6], но при этом не пошлых, как это бывает в анекдотах. Кстати, сами анекдоты он мне никогда не рассказывал. Его едкие эпиграммы и нелицеприятные характеристики в адрес отдельных коллег, естественно, плодили число его недоброжелателей.

Возможно, всё на том же семинаре 1968 года или немного позже произошло моё личное знакомство с Соломоном Самуиловичем, чему содействовал мой приятель по кафедре зоологии беспозвоночных С.А. Подлипаев (1947–2004), который был его учеником и часто общался с ним. В те годы мы, включая немного более старшего по возрасту члена нашей университетской компании А.Д. Наумова, студента той же кафедры, увлекались концепцией полимеризации и олигомеризации, которую Шульман положил в основу проблемы происхождения многоклеточных животных. Соломон Самуилович очень позитивно отнёсся к нашим студенческим рассуждениям и всячески поощрял их. На первых порах общение с ним меня немного смущало, так как казалось, что такому маститому и широко известному учёному вряд ли интересно выслушивать наши молодёжные фантазии. Однако вскоре, во многом благодаря друзьям, и в первую очередь Сергею, я понял, что отношение к нам у С.С. Шульмана самое серьёзное и наши мнения он воспринимает с любопытством.

Более того, будучи уже аспирантом и встречаясь с ним в стенах ЗИН АН СССР, я не раз вместе с друзьями заходил к нему в кабинет обсудить какую-нибудь идею или выслушать его комментарии, нередко довольно оригинальные. Насколько я теперь, спустя много лет, понимаю, С.С. Шульману общение с нами также было полезно в плане «обкатывания» своих идей по поли- и олигомеризации, поскольку в нас он мог найти, возможно и несколько наивных, молодых энтузиастов, однако готовых сочувственно внимать и непосредственно реагировать на разные мнения, так как наше восприятие ещё не было сковано условностями академической научной среды. Больше всего меня поражало, что Соломон Самуилович спокойно выслушивал даже наши возражения, чем выгодно отличался от некоторых профессоров и докторов наук, с которыми я, например, сталкивался на своей родной кафедре в университете (да и позже в ЗИНе).

Одна из проблем заключалась в понимании того, как могли осуществляться поли- и олигомеризация в эволюции животных. Так, С.С. Шульман полагал, что многоклеточное состояние возникало в рамках единого организма путём полимеризации за счёт неполного, незавершённого размножения. Однако размножение – это процесс, происходящий на индивидуальном уровне развития (или в рамках жизненного цикла). В таком случае неизбежно вставал вопрос: а как соотнести это с ходом эволюции, охватывающей миллионы лет? Каковы могли быть генетические механизмы полимеризации, ведущие к появлению и закреплению многоклеточности? Конечно, ни Соломон Самуилович, ни мы ответов на эти вопросы не знали. Тем не менее хотелось дать какое-нибудь объяснение. Надо заметить, что в те годы, когда мы учились в университете, советская генетика лишь недавно вырвалась из невежественных лап лысенковцев и прочих проходимцев, и её мужественный ореол науки-мученицы во главе с такими настоящими героями, как Николай Иванович Вавилов (1887–1942), воодушевлял молодых студентов. Генетика и эволюция были постоянными темами для теоретических разговоров в нашей компании, которая организовала для этого на биофаке даже свой «подпольный» «Эволюционный клуб».