Читаем без скачивания Моя чужая новая жизнь - Anestezya
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ремарк? — настороженно переспросил он.
Тьфу ты, всё время забываю сопоставить данные из своего времени с нынешними. Моё любимое «Время жить и время умирать» он естественно ещё не написал, но ведь книгу о первой мировой уже издавали? По-моему, даже фильм сняли.
— Но ведь он со скандалом покинул страну. Его запретили издавать, а книги принародно сожгли.
Ох, ты ж блин, я и не в курсе таких горячих фактов. Ну то есть знала, что Ремарк не фанат режима усатого психа, ещё читала его переписку с Марлен Дитрих, утирая сопли, и на этом всё. Даже не рискну спрашивать, видел ли он одноимённый фильм — скорее всего при таком раскладе нет. Ботан притих, и я чуть не задремала под мерное сопение своих соседей, как вдруг услышала тихое:
— Карл… И всё-таки кто ты? Если ты попал в беду и, не подумав, сунулся в армию, мы что-нибудь придумаем.
Н-да, он похоже решил, что я какой-нибудь подпольный революционер, сбежавший на фронт, чтобы избежать ареста гестапо. Вот только что тут придумаешь? Бежать в другую страну без денег и документов мы не сможем, а скрываться в Союзе на пару с ним я по-прежнему считала безнадёжной идеей.
— Спи давай, побегушник, — я раздражённо подтянула повыше одеяло, укрываясь с головой. — Зря что ли тебя в суперсолдата готовили?
***
Наше обучение в «Великой Германии» закончилось, а вот мои хрен пойми какие отношения с синеглазкой становились всё непонятнее и запутаннее. Он похоже либо обиделся, либо действительно включил мозги, но больше не делал попыток как-то сблизиться ни физически, ни как-либо вообще. И нет бы мне порадоваться этому факту, но я почему-то чувствовала смутное раздражение. Хотя думать мне бы стоило совсем не о том. Мы снова были под крылышком у Вилли и Кребса и жить стало в разы спокойнее. Без особых происшествий догнали роту гауптмана и теперь зависли в какой-то деревеньке, дожидаясь приказов куда и когда выступать. Благодаря учениям мы благополучно проебали все битвы за Смоленск, и, насколько я помню историю, теперь немцам требуется очистить дорогу на Москву. Значит вот-вот должны разыграться нешуточные бои. К сожалению, я знала, что Красной армии придётся отступить и, увы, изменить историю не могла никак.
И вот как назло именно сейчас и вспоминался наш с Винтером поцелуй и прочие романтичные шалости. То ли недотрах начал достигать полного объёма, то ли ещё что, но при взгляде на синеглазку в голову лезли весьма фривольные фантазии. А предательские мурашки исправно маршировали по мне табуном, стоило вспомнить его горячие руки на своей коже. Такие страсти и пропадают зря — технически секс между нами невозможен, раз он всё-таки мальчик-гей. В общем, мои эмоции нашли выход — я приметила, что он настороженно присматривается, когда я слишком уж тесно общаюсь с парнями, и вовсю этим пользовалась. Некрасиво и не очень умно, согласна, но пусть тоже помучается, не одной же мне страдать.
— Эх, Карл, даже как-то жалко стричь твои волосы, — Кох с грубоватой лаской взъерошил мои критически отросшие локоны. — Такие мягкие, словно у девушки.
— Ты давай стриги, а не лапай, — прикрикнула я на этого сентиментального дурика и снова перехватила ревниво брошенный взгляд Фридхельма.
Ух, как смотрит, словно действительно Кох собирается подкатить ко мне. При трезвом раскладе можно было бы заподозрить нехорошую и крайне нездоровую ревность. Надо поосторожнее дразнить. Я же не хочу, чтобы доведённый и подогретый гормонами ботан реально нагнул меня на ближайшем сеновале? Ум-м, не представляю его в такой роли, но фантазия интересная. Хотя нет, учитывая, что он гей и считает меня парнем, нагибать будет, скажем так, нетрадиционным способом. Но если серьёзно, я иногда думала, а если бы я рассказала ему правду? Ну, ту её часть, что я девушка. Сбежал бы он тогда со мной или напрочь забыл бы о своём предложении? Но проверять естественно не буду, слишком рискованно.
Утром я встала в отвратном настроении — синеглазка по-прежнему держался на пионерском расстоянии, даже поболтать не подходил. По нашему общению я тоже скучала, но что поделать — я же сама оттолкнула его. Я выползла на утреннюю тренировку и поискала глазами ботана. Похоже муштра Гальса пошла кое-кому на пользу. Вон с каким рвением отжимается и выполняет команды Кребса. День выдался тёплый и кое-кто из парней поскидывал форменные куртки, щеголяя в беленьких «алкоголичках». Нет, ну, это форменное издевательство — на дворе война полным ходом, а я, как последняя озабоченная малолетка, пялюсь на полуодетых мужиков.
Убедившись, что Винтер по-прежнему отжимается, я с преувеличенным восхищением вздохнула, глядя на мощные бицепсы Каспера:
— Мне бы такие, но сколько ни отжимайся всё бесполезно.
— Ничего, малыш, со временем догонишь, — усмехнулся тот, пощупав мои, надо сказать уже довольно подкаченные ручонки. — Уже не похоже на тот кисель, который был летом.
Я бросила незаметный взгляд на Винтера, во-о-от опять этот ревниво-испепеляющий взгляд. Чего я планирую этим добиться, пока не знаю. Неуютное злое раздражение от осознания факта, что меня привлекает этот замороченный ботан, которому не пойми что от меня нужно и нужно ли вообще, вело на такие вот детсадовские выходки. Ой, а чего это он топает ко мне с таким решительным видом?
— Пойдём, — хмуро кивнул Фридхельм. — Кребс поручил привести в порядок оружие. Скоро выступаем в бой.
— Да нет, я лучше на кухне подежурю, — с безмятежной улыбкой ответила я. — Мне проще с Кохом картошку чистить, чем в железках ковыряться.
— У Коха на сегодня есть помощник, — ботан, осмелев, цапнул меня за руку, явно не собираясь отпускать на кухню. — Мы с тобой перечистим винтовки.
И чего это мы так раскомандовались? Но с другой стороны моей целью было немного его подразнить и привлечь внимание, а не довести до раннего инфаркта. Как говорила моя подруга, мужика надо бесить грамотно. Так, чтоб ему хотелось наказать тебя в постели, а не скормить твой труп белочкам в лесу. Как скажешь, родной, винтовки, так винтовки.
— Какой-то ты сегодня странный, — капризно выдала я, прерывая затянувшуюся паузу.
— На рассвете мы вместе с артиллерией Файгля выступаем на Ярославль. Хотя и принято считать, что русские быстро сдаются, бой
