Читаем без скачивания Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У многих богатых бизнесменов были свои самолеты и роскошные дома, но Эпштейн при тех же достоинствах не имел главного недостатка: с ним не было скучно. Он производил впечатление увлеченного наукой интеллектуала. При этом колледж Купер-Юнион он бросил, Курантовский институт математических наук так и не окончил, а из престижной частной школы в Верхнем Ист-Сайде, Далтон, его уволили (Эпштейн преподавал математику). Там он снискал расположение родителей одного из учеников и получил должность в банке Bear Stearns (откуда те же люди затем его уволили за торговлю внутренней информацией). Это позволило Эпштейну завязать, благодаря щедрым пожертвованиям, крепкие знакомства с представителями Гарварда и Массачусетского технологического института. Он устраивал ужины, на которых люди, располагавшие огромными капиталами, например Леон Блэк (генеральный директор частной инвестиционной компании Apollo Global Management) и миллиардер Гленн Даблин, встречались с лучшими умами науки. Среди них были Стивен Пинкер, когнитивный психолог, и – как позднее выяснила The New York Times, сообщившая эту новость в 2019 году, – Билл Гейтс, основатель корпорации Microsoft и филантроп.
Даже если все эти гости почему-то не обратили внимания на бесконечную вереницу девочек-подростков, заходящих в особняк Эпштейна на Манхэттене и выходящих из него, им что-то могло подсказать невероятно странное и устрашающе вульгарное оформление комнат. И речь идет не о свидетельствах отсутствия вкуса, что вполне характерно для выходца из низших слоев общества Кони-Айленда. Согласно обзору The Cut, в особняке гости могли видеть свисающую с люстры куклу в виде женщины в натуральную величину, искусственные глаза в отдельных рамочках, портрет Билла Клинтона в синем платье Моники Левински и – у подножия лестницы – гигантскую шахматную доску, фигуры для которой были изготовлены по образу и подобию соответствующим образом наряженных слуг. Один из посетителей заметил: «Волосы шевелились от осознания того, что эти фигуры были выполнены с намерением до чертиков напугать людей». Откуда у Эпштейна взялись деньги на все это? Его окружала аура загадочного повелителя множества вселенных, но на деле он всего лишь управлял личными финансами единственного клиента – миллиардера Леса Векснера, владельца компаний Victoria's Secret и Limited.
Впрочем, Кончита Сарнофф принесла в The Daily Beast не историю о подозрительных доходах Джеффри Эпштейна. Ее интересовал Эпштейн-педофил. Я с гордостью могу отметить, что мы первыми написали о масштабах его бесчинств.
Первую зацепку Кончита нашла, расследуя дело о сутенерах в Мексике. Министр иностранных дел этой страны тогда пригласил активистку на интервью и, по ее словам, заметил: «Вы, американцы, лицемеры. Покупаете наши наркотики и оружие, теперь еще и крадете наших детей. В Соединенных Штатах педофилов больше, чем где бы то ни было…» «Потом он начал ругать гринго, а я сидела и думала: "Так, минуточку…"», – вспоминала Кончита. Так начались ее поиски.
Отправной точкой стала встреча с мексиканским сутенером, отбывавшим наказание в Палм-Бич. До этого Кончита была уверена: похищения заказаны синдикатами наркоторговцев и прочими преступными элементами. Однако заключенный рассказал ей, что он сопровождал девочек, не достигших совершеннолетия, в Палм-Бич, где их заставляли ублажать богатых стариков. Это откровение заставило Кончиту неожиданно вспомнить о нескольких коротких репортажах из местных газет. В них рассказывалось об аресте и последующем освобождении (после двенадцати месяцев за решеткой) мужчины, которого эффектная и общительная Кончита, вращавшаяся в высшем свете, знала по мероприятиям в Нью-Йорке. Однажды этот мужчина даже приглашал ее на свидание. Его звали Джеффри Эпштейн.
Поиски привели ее в полицейский участок Палм-Бич, где от прочитанного в материалах дела у нее волосы встали дыбом. Следствию удалось установить личности 17 девушек, вступавших в контакт с Эпштейном до достижения возраста согласия. Самой младшей из них было четырнадцать, многим – меньше шестнадцати лет. Одну из них, Надю Марчинкову, он называл своей «секс-рабыней из Югославии»: ее привезли для него с Балканского полуострова, когда девочке было четырнадцать лет. Когда он бывал в своем доме на Эль-Брилло-Уэй в Палм-Бич, к нему три-четыре раза в день приводили девочку-подростка. «Чем младше, тем лучше» – так требовал он, по слухам. Жертвам Эпштейна были назначены выплаты; специальный фонд, который этим занимался, перечислил 150 девушкам компенсации, общий размер которых составил 121 миллион долларов.
Согласно обвинениям, прозвучавшим в гражданском суде, на один из дней рождения Эпштейна из Франции ему привезли трех двенадцатилетних девочек, которых растлили и на следующий день отправили обратно в Европу. Получается, если Эпштейн и правда совершил все те преступления, в которых его обвиняли, он должен получить двадцать лет в федеральной тюрьме, а не тринадцать месяцев в отдельном крыле тюрьмы Палм-Бич и восемнадцать месяцев домашнего ареста, не помешавшего Эпштейну ездить домой в Нью-Йорк и на свой Карибский остров.
С июля 2010 по март 2011 года мы опубликовали в The Daily Beast и эти размышления, и множество деталей его личной жизни – всего шесть громких разоблачений. Один из последних материалов включал даже видеозапись разговора с девушкой (ее личность была скрыта), которую Эпштейн растлил, когда ей было четырнадцать: она думала, что идет к нему делать массаж. Мать жертвы обратилась в полицию, и как раз с этой истории началось расследование, в результате чего он оказался за решеткой.
Материалы, собранные Кончитой, помимо всего прочего, показывали, насколько понятие справедливости искажается, когда в дело вступают деньги. Ей удалось найти свидетельства тому, как команда звездных адвокатов Эпштейна дискредитировала его юных жертв, многие из которых выросли в неблагополучных семьях и имели небезупречную репутацию, и тому, как прокуратура Палм-Бич назначила ему минимальный срок, который еще сильнее уменьшило Министерство юстиции США, сведя обвинения в многочисленных преступлениях против несовершеннолетних до двух случаев домогательств к проституткам.
Кончита беседовала с Эпштейном в его доме в Палм-Бич несколько часов, и постепенно он заподозрил, что сидящая перед ним женщина, которую он когда-то приглашал на свидание, вряд ли планирует петь ему в печати дифирамбы. Первые материалы уже находились в редакции The Daily Beast (Ли Эйткин, наш редактор, и Стюарт Карл, юрист, как раз проверяли приведенные в них данные на соответствие действительности), когда Эпштейн позвонил мне напрямую, чтобы – как давний друг – дать совет. По его словам, Кончита Сарнофф сошла с ума, и нам стоит «отозвать войска». Сама Кончита рассказывала, что Эпштейн через посредника предложил ей 5 миллионов долларов в обмен на отказ от публикации расследования.
Спустя несколько дней со мной случилось жутковатое происшествие. У моего кабинета в The Daily Beast стены стеклянные, и, возвращаясь в него как-то днем, я увидела внутри Джеффри Эпштейна. Понятия не имею, как он прошел мимо охраны – и мимо помощника, который должен был меня предупредить, – и как нашел нужный кабинет, но это только подтверждает его умение хитростью проникать куда угодно.
Мрачный, жесткий, он словно излучал напряжение и угрозу, так что сама атмосфера показалась мне зловещей. «Остановитесь, – сурово бросил он, и я замерла в дверях, глядя на него. – Просто остановитесь. Иначе последствия вам не понравятся». Я поблагодарила его за заботу и предложила обратиться к нашим юристам. «Вы слышали, что я хочу сказать, – сказал он. – Остановитесь». И ушел.
После публикации расследования Кончиты я ожидала шквала судебных исков. Однако их не было. Вместо этого Эпштейн всюду трубил о своей деятельности в области благотворительности. Возможно, он решил, что не так уж и много новостных агентств обратятся к The Daily Beast за эксклюзивными материалами. В этом он оказался прав. Наши публикации спровоцировали обсуждение в высшем свете Нью-Йорка, но все это случилось до событий, вызвавших реакцию не только феминистических организаций, но и широкой общественности: взлета движения #MeToo и разбирательств с высокопоставленными мужчинами, которые
