Читаем без скачивания История Византийских императоров. От Федора I Ласкариса до Константина XI Палеолога - Алексей Михайлович Величко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
LXXV. Императоры Иоанн V Палеолог (1341–1391), Иоанн VI Кантакузен (1347–1354), Матфей (1354–1357), Андроник IV Палеолог (1376–1379) и Иоанн VII Палеолог (1390)
Глава 1. Гражданская война. Кантакузены против Палеологов
Смерть императора Андроника III Палеолога оказалась роковой для Византии. Ушел из жизни человек, способный хоть как-то сохранить централизованное управление Римским государством и не только отразить нападения врагов, но и вести последние в истории Империи наступательные войны по восстановлению ее территориальных границ. Теперь же его преемником оставался 9-летний мальчик Иоанн V Палеолог, объективно не способный в тот момент управлять державой. Как и ранее, самой могущественной фигурой оставался великий доместик Иоанн Кантакузен, но и его положение существенно изменилось.
Когда Кантакузен находился при императоре и действовал от его имени, столичная аристократия вынужденно мирилась с этим фактом. Теперь же легитимность власти великого доместика, желавшего сохранить свою роль фактического правителя Византийской империи и опекуна царевича, была сведена к нулю. Оппозиция сплотилась вокруг императрицы Анны Савойской и Константинопольского патриарха Иоанна Калеки, к которым примкнул Алексей Апокавк. Бывший товарищ Кантакузена, ранее занимавший пост министра финансов и дуки флота, очень забеспокоился, узнав, что Кантакузен переехал в царский дворец, где пребывал царевич, и окружил его наемной варяжской стражей. Он полагал, что с минуты на минуту великий доместик объявит себя Римским императором, но этого не произошло. Тогда Апокавк, все мерявший своими категориями, решил, будто Кантакузен желает вначале устранить царицу, патриарха и его, а затем уже брать в руки царскую власть. Эти размышления, совершенно не соответствовавшие мыслям самого Кантакузена, подтолкнули Апокавка к стремительному переходу в лагерь императрицы Анны Савойской и патриарха Иоанна Калеки[642].
Первым публичный выпад сделал столичный архиерей, буквально в первые дни воцарения малолетнего василевса потребовавший признать себя регентом Иоанна V Палеолога. Поскольку на эту же роль претендовал и Кантакузен, данное требование являлось вызовом, породившим новую дворцовую войну. Надо сказать, это были совершенно разные люди. Даже недруги Иоанна VI Кантакузена описывают его как человека великого предначертания, мужественного, умного, рассудительного и расчетливого. Годы походов и участия в государственном управлении закалили его и позволили приобрести громадный опыт. И в то же время великий доместик представлял образ человека поистине благородного, никогда не позволявшего себе чего-либо противного правилам чести. Современник так характеризовал его: «Муж разумный и весьма способный к делу ратному, который был, так сказать, цвет благоуханный людей благоуханных, почему Андроник Палеолог и почитал его братом своим, и возложил, при кончине своей, на него и на сына своего царское звание»[643].
Честолюбивый и последовательный во всем, он, правда, иногда переступал границу дозволенного. Но, откровенно говоря, его противники также не баловали современников высокими понятиями о чести. Великий доместик состоял в широкой переписке с монахами Афонской горы и неоднократно писал им, что желал бы после бранных трудов принять монашеский постриг и завершить земной путь на Святой горе. Под конец жизни этот образованнейший человек своего времени написал «Историю», охватывающую значительный период истории Византии в XIV веке.
Императрица Анна Савойская, которую страстно любил император Андроник III Палеолог, составила при себе настоящий итальянский двор и ввела латинские привычки и игры, коробившие византийские национальные чувства. Эта женщина, не лишенная благородных качеств, имела и очевидные пороки. Она очень любила роскошь и с легкостью тратила на свои желания последние остатки государственных средств. Кроме того, как женщина честолюбивая, но не волевая, императрица была подвержена чужому влиянию и нередко играла вторые роли в политике. Ее именем прикрывался и патриарх, и Алексей Апокавк[644].
Патриарх Иоанн Калека, по словам современников, только посохом и священническими одеждами походил на архиерея. Надменный и властный, недалекий, необразованный и смертельно опасный для каждого, ставшего на его пути, он был далеко не лучшим из череды Константинопольских патриархов. Нет никаких сомнений в том, что столичный архиерей добивался регентства не из идиллических соображений. Честолюбивый Иоанн Калека уже давно присвоил себе некоторые царские привилегии в части внешнего одеяния и даже начал носить пурпурные туфли — знак императорского достоинства. Помимо этого, патриарх осмеливался подписывать послания пурпурными чернилами и носил тиару, украшенную шелком и золотом — также прерогативы василевса.
Пожалуй, наибольшими государственными талантами обладал Алексей Апокавк — выходец из простых служивых лиц, некогда замеченный великим доместиком, обеспечившим его карьеру. Но и он отличался коварством и неблагодарностью, предлагая вначале Кантакузену свергнуть Андроника III Младшего с престола, а затем, получив отказ, начав интриговать против своего благодетеля. Как говорили, если бы к талантам Апокавка прибавить нравственность и добродетели, он мог бы стать самым выдающимся человеком своего времени.
Не прошло и 9 дней со смерти василевса, как собрался совет, на котором, при внешнем камуфляже благородства, обсуждалось главное — кто будет управлять Римской державой. Патриарх опирался на письменный документ, врученный ему и членам синода Андроником III Палеологом в 1334 г. Тогда своим актом император поручил Константинопольскому патриарху охранение своей жены и детей в случае политической смуты. В Византии действительно существовал обычай, по которому патриарх считался защитником законности престолонаследия. Поэтому Иоанн Калека мог смело апеллировать к практике патриархов Арсения и даже Николая Мистика.
Претензии Кантакузена основывались на дружбе, которую питал к нему Андроник III, и на власти, которой великий доместик располагал еще при жизни императора. То духовное родство, что образовалось между ним и покойным василевсом, позволяло ему говорить о том, что главным хранителем семьи должен быть только он. Так, в самые тяжелые минуты существования Римской державы две политические партии, позабыв о нуждах государства, готовились к смертельной схватке друг с другом.
Но до открытого разрыва пока еще не дошло — в ту минуту Кантакузен, как и его соперники, еще чувствовал свою силу. Когда великий доместик увидел, что находится в явном меньшинстве, то тут же заявил о своей добровольной отставке, будучи абсолютно уверенным, что царице и патриарху без него не обойтись. И правда, как только в столице узнали, что происходит во дворце, множество солдат и знатных аристократов поспешили туда, чтобы выразить свое возмущение отставкой любимого ими полководца. Перепуганной царице и патриарху пришлось упрашивать великого доместика выйти к ним навстречу. Порядок был восстановлен, а вскоре Кантакузену удалось еще раз продемонстрировать свои блестящие военные способности. В ближайшие месяцы
