Читаем без скачивания Русские средневековые сады: опыт классификации - Валентин Черный

В русской бытовой культуре укоренялись представления и о других райских обитателях – алконостах и сиринах, – пришедшие из греческой мифологии (цв. ил. 3, 4). Эти птицы с девичьими лицами якобы пленяли людей своим сладостным пением, заставляли уйти от реальности, забыться (или заснуть) и, заблудившись, погибнуть. По версии других источников, их пение олицетворяло слово Божие, входящее в душу человека.[103]

Особой остроты в фольклоре достигает борьба между змеей и птицей, вьющей гнездо на вершине дерева.[104] Именно с обитателями нижнего уровня вели борьбу и люди. Для этого в садах и на огородах закапывали угли, щепки и пепел от бадняка, в определенные дни жгли там мусор и совершали ритуальное изгнание змей и ящериц палками.[105] Таким образом, каждое отдельное дерево воспринималось как наполненный противоречиями мир, периодически (циклически) воспроизводящий себя в жестоком противоборстве с силами зла.

В обыденной жизни славян сад-огород реально обеспечивал жизнь человека на протяжении целого года. Возможно, поэтому в одной из русских загадок представление о календарном годе передается через образ сада: «Стоит сад, в саду 12 гряд, на гряде по 4 борозды, на борозде по семи кочней (кочанов капусты. – В. Ч.)».[106]

Устное народное творчество с его высокой степенью обобщения обычно оперирует не совокупностью насаждений, а как бы отдельным деревом, воплощающим в себе представление о саде в целом. Сад (или дерево) мыслился в народной традиции явлением самодостаточным. Он же рассматривался не как принадлежность усадьбы, дома или какой-либо местности, а как самостоятельный центр, идентичный Вселенной, дому, или даже человеку. Некое очеловечивание дерева, прежде всего плодового, весьма характерное для культуры древних, в том числе славянских, народов во многом определило отношение к саду, пережившее Средневековье. Так, в Повести об Акире Премудром, восходящей к ассирийской повести V–VII вв. до н. э. и широко известной славянским народам, дерево, отягощенное плодами, уподобляется человеку, окруженному родней и друзьями.[107] Подобное очеловечивание, вероятно, переносилось и на другие садово-огородные растения. В этом плане любопытен пример, который привел в своем Сказании о посольстве в Россию в 1675 г. римский посланник Адольф Лизек. В частности, он описал, похоже, со слов местного садовника, как русские ухаживали за дынями: «.каждый садовник имеет две верхние одежды для себя и две покрышки для дынь. В огород он выходит в одном исподнем платье. Если чувствуешь холод, то надеваешь на себя верхнюю одежду, а покрышкою прикрываешь дыни. Если стужа увеличивается, то надеваешь и другую одежду, и в то же время дыни прикрываешь другою покрышкой. А с наступлением тепла, снимая с себя верхние одежды, поступаешь так же с дынями» 56. Отсюда видно, что человек, ухаживающий за бахчевыми, полностью соотносил с ними свои собственные ощущения. Такое трепетное отношение к культурным растениям, укоренившееся в русском быту на многие столетия, можно объяснить только глубоким осмыслением их семантики, связавшей важнейшие вехи жизни и саму судьбу хозяев и выращиваемого ими сада.

В обыденной жизни народное понимание сада тесно переплеталось с данными христианских источников, составляя сложный конгломерат опыта и знаний, идеологических установок, влияний и предрассудков.

Основы христианского понимания сада

Исходное христианское истолкование плодового дерева и сада в целом дает Священное Писание. По его версии, появление растительности вслед за сушей стало одним из этапов создания мира: «И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву сеющую семя, дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод.» (Быт. 1:11).

Специально же для человека предназначено было особое благодатное место, обустроенное для этой цели Богом: «И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал» (Быт. 2:8) (цв. ил. 5). Поселившись в раю, человек должен был «возделывать его и хранить его» (Быт. 2:15), т. е. вслед за Богом, бывшим первым садовником, подобная же роль была определена и для первого человека. Судя по общему описанию, здесь произрастало «всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла» (Быт. 2:9) (цв. ил. 6). Согласно Божественной заповеди, человек мог вкушать «от всякого дерева в саду.» (Быт. 2:16). Запрет был наложен только на одно растение: «А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (Быт. 2:17).

Вслед за поселением в раю человека «Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных.», которых Адам должен был назвать: «.как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей (Быт. 2:19) (цв. ил. 7). Только после этого в помощь Адаму из его ребра была создана его жена, Ева.

Роковую роль в нарушении человеком Божественного запрета сыграл змий, опровергнувший его предостережение не есть плодов с древа познания добра и зла. Это дерево описывается следующим образом, как бы виденное глазами Евы: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание.» (Быт. 3:6) (цв. ил. 8). За нарушение запрета змий был проклят «пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми.» (Быт. 3:14), а люди изгнаны из рая (цв. ил. 9). По сути дела, Бог прогнал людей от себя, ибо сам пребывает в раю. В этой связи можно вспомнить Евангелие от Луки, в котором Бог обещает раскаявшемуся разбойнику: «…ныне же будешь со Мною в раю» (Лук. 23:43) (цв. ил. 10). С момента изгнания стремление вернуться в рай и обрести Бога стало для христианина смыслом его существования (цв. ил. 11). Поэтому на протяжении многих веков верующие формировали свое представление о рае, его местонахождении, о растениях, там произрастающих, и животных, обитающих в райских кущах, опираясь на Священное Писание.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Словарь русского языка / Сост. С. И. Ожегов. М., 1953. С. 638.

2

Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. Репр. изд. М., 1989. Т. 3. Ч. 1. С. 239–243; Словарь русского языка XI–XVII вв. М., 2000. Т. 23. С. 12–17 и др.

3

Словарь русского языка XI–XVII вв. М., 1987. Т. 12. С. 250–253 и др.

4

См.: Осипов Н. П. Новый и совершенный русский садовник, или Подробное наставление Российским садовникам, огородникам и наипаче любителям садоводства. СПб., 1793.

5

Вздорное Г. И. История открытия и изучения русской средневековой живописи. XIX век. М., 1986. С. 23–24.

6

Снегирев И. М. О садах в Москве до XIX века // Журнал садоводства. М., 1842. № 11.

7

Макаров [В.]. Древнейшие сады в Москве (отрывок большого описания садов Московских) // Журнал садоводства. М., 1846. № 5. С. 82–85.

8

Снегирев И. Взгляд на историческое древнее садоводство в Москве до Петра I. М., 1853.

9

Снегирев И. М. Дворцовое село Измайлово // Русские достопамятности. М., 1877.

10

Собчаков В. И. Краткий очерк садоводства в Москве до Петра I // Журнал Российского общества любителей садоводства в Москве. М., 1864. Кн. 2. С. 70–84.

11

Собчаков В. И. Краткий очерк садоводства в Москве до Петра I // Журнал Российского общества любителей садоводства в Москве. М., 1864. Кн. 2. С. 74.

12

Забелин И. Е. Московские сады в XVII столетии // Журнал садоводства. 1856. № 1. Кн. 2. С. 43–53. № 2. Кн. 8. С. 91—122. То же // Забелин И. Е. Опыты изучения русских древностей и истории. Исследования, описания и критические статьи. М., 1873. Ч. 2. С. 206–321.

13

См.: Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. М., 1862. Ч. 1.

14

См.: Забелин И. Е. История города Москвы. М., 1905. Ч. 1. С. 520–522.

15

Дубенский Н. Монахи – первые садоводы в России // Московские ведомости. 1887. № 359. С. 4.

16

Тонин Н. Подмосковное садоводство. Его прошлое и настоящее // Русский справочный листок. 1889. № 7, 8.

17

Регель А. Э. Изящное садоводство и художественные сады: Историко-дидактический очерк. СПб., 1896. С. 8—22.