Читаем без скачивания Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы расплатились за номер и поехали в Стокгольм. Туда добрались вечером, но не решились идти в гостиницу. Пошли ночевать к какой-то подруге Якобсона. Она постелила Тапани и мне в гостиной, Якобсон остался в спальне. На другой день мы вылетели из Стокгольма и вечером были опять во Флориде.
4
В машине Тайсто спросил, как долго я собираюсь оставаться на строительстве дороги. Я сказал, что эта работа просто помогает убить время, не привык я сидеть дома, слушая женский скулеж. А также мне надоело то, чем мы занимались целыми неделями после возвращения Тимо из Канады: играли в карты по десять центов за ставку. Тайсто сказал, что все еще не перестает изумляться, чего я так рвался и спешил жениться на Кайсу, ведь торопиться-то было некуда: мы женаты уже три года, а Кайсу беременна только теперь. Тайсто считал, что в наши дни жениться надо разумно, изучив сперва, годится ли будущая супруга для долгого брака, во время которого только и проявляется истинный характер женщины. На мое замечание, что он и в этих делах разбирается, Тайсто ответил утвердительно. Я напомнил о его женщинах, и также о той, которая в семидесятых годах притащилась вслед за ним из Швеции и поселилась в комнатке с плитой, где обитал Тайсто, над тогдашней столярной мастерской. Я бывал там у них несколько раз, заезжая из Пиетарсаари, помнил и армию фарфоровых зверюшек, которых женщина привезла с собой из Швеции и расставила в определенном порядке на шкафах и подоконнике, и саму женщину, вечно сидевшую на краю кровати и объяснявшую на напевном шведском, как она уехала из Ёребро, оставив все: мужа, ребенка, работу, и последовала за Тайсто в это странное место, где никто не говорил ничего, тем более по-шведски. Я вспомнил, как всегда пахло в той комнате жареной колбасой, и то, как женщина решилась уехать обратно: взяла портативный приемник и часы и пыталась продать их в деревне, объясняясь по-шведски в надежде выручить деньги на дорогу, но тотчас же попалась и смогла отправиться домой лишь после того, как Тайсто вернулся из Куусамо, куда он ездил продавать мебель, и дал ей несколько сотен на билеты. Я напомнил Тайсто об этой женщине, он утверждал, что ее истинная сущность проявилась достаточно быстро, когда им вообще-то было хорошо: не умела оставаться одна и поэтому оказалась неподходящей в жены такому мужчине, которого работа вынуждала вести подвижный образ жизни. Я сказал, что никогда не замечал, будто им было хорошо вместе, Тайсто уверял, что эти моменты были скрыты от глаз посторонних.
Я спросил, как продвигается его изучение английского. И он произнес по-английски несколько фраз. Было трудно понять, что он сказал, поскольку он заучивал фразы из того учебника, который им раздали на курсах, но забыл указания преподавателей насчет произношения. Это меня рассмешило, и Тайсто обиделся. Он стал утверждать, будто финны тем и известны, что смеются, когда кто-то пытается говорить на иностранном языке, но сами они не решаются ничего произносить, разве что в одиночестве, стоя перед зеркалом в ванной. Я сказал, мол, про финнов известно, что они начинают насмехаться, если кто-то пытается говорить по-фински. Тайсто не верил, что я бы, например, смог произносить по-английски предвыборные речи или отправился бы продавать ковровые изделия своей фабрики американцам. Я убедил его, что у меня и желаний-то таких нет.
Сегодня утром движение на дорогах было столь свободным, что, когда мы приехали, до начала работы оставалось еще четверть часа. Отто уже находился на месте, с ним был какой-то его приятель, большой, темный, с крупными чертами лица, Отто сказал, что он тоже финн, Джим Ринне. Мы поздоровались с ним за руку и назвали свои имена. Ринне сказал, что знает о нас все. Отто по дороге сюда рассказал ему, что мы за люди. Я не верил, что он так уж все о нас знает. Он считал, что во Флориде живет десять тысяч финнов, приехавших из Финляндии давно, в двадцатые — тридцатые или пятидесятые годы или родившихся здесь в финских семьях; а за последнее время из Финляндии сюда приехало десятка два злостных неплательщиков налогов, мошенников и каналий. Из-за этих двух десятков флоридские финны обрели такую славу, будто каждый, живущий здесь, убежал от чего-то. Ринне это не нравилось. Тайсто спросил: от чего убежал Ринне? Тот утверждал, что ему никогда не требовалось ни от чего убегать: он всегда зарабатывал себе на жизнь своими руками. Я спросил, что за нужда ему здесь махать лопатой. Он сказал, что всю жизнь свою работал на строительстве дорог, был рабочим, как и отец его, и сожалел о том, что в Америке, нанимая на работу, больше не требовали у прибывших из Финляндии похьянмаасцев профсоюзного удостоверения о том, принадлежал ли новоприбывший к рабочему классу или к лахтарям. Я сказал, что в Финляндии это понятие больше не в ходу, а слово употребляют лишь применительно к тем, кто работает на скотобойне. Ринне сказал, что именно их-то он и имел в виду, тех, которые в восемнадцатом году явились из Похьянмаа с еловыми веточками на шапках и перестреляли в Тампере и Вильпуула женщин, детей и весь скот. Я спросил, какого года календарь в кармане у Ринне, он утверждал, что обзавелся календарем этого года еще до рождества. Я велел ему посмотреть, какие цифры там напечатаны на обложке. А он велел мне посмотреть цифры на последней строчке моей банковской книжки.
Наше препирательство смешило Отто. Он сказал, что Ринне — один из самых идейных тут, из числа активистов Коммунисти-холла, Ринне, мол, даже посмотреть в сторону Лантаноского турист-холла не согласится, ибо, по его мнению, там собираются лишь те, кто в Финляндии и Америке обманывали честных трудящихся, укрывались от уплаты налогов и надували клиентов. Тайсто сказал, что мы всегда сидим в Лантаноском турист-холле, играем там со старушками в картишки. Отто считал, что на будущей неделе можно ждать большого веселья, ибо теперь мы заполучили в лице Ринне такого мужика, который и на нашем небольшом участке строительства дороги, где американский капитал поджаривает кожу трудового народа палящим солнцем Флориды, не даст свече идей мерцать, а раздует ее, чтобы пламя
