Читаем без скачивания Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури

его бабушка рассказывала что-то о товарищеском суде в Форт-Вильямсе, в Канаде, где на допрос был вызван бывший егерь, и когда комиссия в ресторане «Забота» в Финском доме спросила, на чьей стороне этот егерь воевал, он выхватил пистолет, который у него был с собой, и выстрелил раза два над головами допрашивающих в стену, сказавши, что он в Лянкипохья занимался уничтожением точно таких же шаек, как та, что сидит за столом и допрашивает, но там этих бандитов он мог косить из пулемета, след косьбы которого гораздо четче и работа занимает меньше времени. Ресторан «Забота» тогда внезапно опустел, а у этого человека после того в штате Онтарио никогда больше не спрашивали членского удостоверения. Ринне поинтересовался, уж не доводится ли тот егерь дедушкой Тайсто. Тайсто сказал, что по крайней мере официально — не доводится. Ринне сомневался во всей истории, мол, в двадцатые годы никто из егерей не осмелился бы выхватить из кармана пистолет в Финн-холле в двойном городе Форт-Вильямсе — Порт-Артур[55]. Тайсто заверил, что рассказал лишь то, что сам слышал от бабушки. Ринне сомневался, можно ли доверять всяким бабушкам; в двадцатые и тридцатые годы правила игры здесь были ясными — без удостоверения от профсоюза на работу нечего было и соваться, но позднее все изменилось к худшему. Настоящих, обездоленных пролетариев в этой стране больше не было, и из Финляндии такие больше сюда не приезжали. Многие родившиеся в Америке финны были такими же, как Отто, думали о себе, и о деньгах, и о том, чтобы денег хватило на всякое барахло, машины и дома, которыми их донимают каждый день жены.

Отто велел Ринне взять еще пива и успокоиться. Ринне выпил вторую бутылку, мы с Тайсто больше не пили, хотя Отто усердно упрашивал. С Ринне они пили так долго, что обеденный перерыв кончился. Мы так и не начали вновь настоящего разговора, лежали, и я смотрел, как дрожит горячий воздух над крышами особняков, как разбрызгиватели струйками кропят водой газоны во дворах особняков, и еще на птиц непривычной расцветки, которые скандалили в живой ограде, тянувшейся вдоль дороги.

Вечером Кайсу приготовила еду, и мы поели, потом она рассказала, что опять звонила домой матери и та очень просила ее вернуться в Финляндию. Я промолчал, а потом заметил, что те минуты, которые она протрепалась, — довольно дорогие минуты и платить за них придется мне.

Кайсу спросила, неужели я считаю, что она тут не имеет права ни на какие удовольствия. Я ответил, что раскладывание пасьянса обошлось бы дешевле, чем получасовой разговор с Финляндией. Сказано было невпопад, я сразу понял это по выражению лица Кайсу. Но искать примирения был просто не в силах.

5

На следующий день, где-то около десяти часов утра, прибежал из своей кабинки прораб и крикнул, что ревизоры уже едут. Нам немедленно следовало убраться часа на два. Мы положили лопаты на обочину. Мексиканцев прораб тоже прогнал. Мы с Тайсто сели в машину и укатили прочь.

Поехали на берег моря. Опять был очень жаркий день, но с моря веял ветерок, благодаря чему на берегу жара не казалась удушающей. Мы оставили машину на площадке для автомобилей, на склоне, и пошли на пляж. Там были рестораны, длинный песчаный берег и причал — тяжелые, выстроенные из дерева мостки, протянувшиеся метров на сто в море. Тайсто утверждал, что пляж достигает на юге Майами-Бич и на севере Нью-Йорка. Мы сели у границы песка на скамейку в тени под пальмой и рассматривали лежащий на пляже народ. Ветерок нес к нам запах моря и кремов для загара жарящихся на солнце людей. Из-за жары мы были не в состоянии двигаться, сидели и покуривали. Тайсто сходил к автомату, встроенному в стену ресторана, и принес лимонад. Тайсто сказал, что такое внезапное бегство задевает в какой-то мере мужскую честь; я спросил, бывают ли другие случаи, когда у него возникает это чувство. Он утверждал, что бегство унижает его человеческое достоинство, и предложил, чтобы мы поехали обратно и встретились с чиновниками как мужчины или вообще не возвращались туда никогда. Я сказал, что нам причитается зарплата за две недели, оставлять эти деньги дяде было бы с нашей стороны неразумно. Тайсто заверял, что из-за такой суммы он не заплачет.

Тайсто сказал, что у него был разговор с Тапани, Ээро и Тимо о финнах, которые основали тут мастерские, сняли помещения в промышленных холлах и изготовляют для продажи разные вещи, имеющие в Америке большой спрос, сами-то американцы не додумались изготовлять их. Я спросил, на что в Америке большой спрос. Тайсто сказал, что слышал о финнах, начавших изготовлять для автомобилистов навесы от солнца, которые можно при необходимости сложить, перевезти и снова расставить на новом месте. Он объяснял мне устройство навеса, рисовал на песке вид сбоку и спереди. Навесы были из плотной ткани и на конструкции с колесами. Благодаря колесам они считаются автоприцепами и на их постройку не требуется разрешения, без которого не обойтись, если речь идет о гараже; получить разрешение стоит дорого, приходится нанимать юриста для подмазывания чиновников. Складной навес такого разрешения не требует, но хорошо предохраняет машины от палящего солнца, от которого здесь больше всего портятся автомобили. Тайсто знал, что флоридцы заинтересованы, и сильно, в этих «финских» навесах, их уже много продано, и обещают дополнительные заказы, поскольку большая сеть универмагов, имеющая пять тысяч магазинов во всех южных штатах, взялась продавать их в своих скобяных отделах. Тайсто подсчитал, что если в каждой торговой точке продавали бы один навес в день, то в неделю это составило бы тридцать тысяч, а в год — полтора миллиона. Я спросил о цене навеса. Тайсто сказал, что парни выручают за каждую штуку по семьсот долларов. Выходило, выручка от годовой продажи составляет около миллиарда, я не поверил, что смогу добиться такого. Тайсто уверял, что Америка — страна величайших возможностей, особенно для мужчины, имеющего голову на плечах и способного оказаться вовремя в нужном месте. Я спросил, велик ли завод у этих парней. Тайсто слыхал, что они сейчас в состоянии изготовлять десяток навесов в неделю, но ничто не препятствует им расширить производство: конструкция навеса задумана так, что изготовление вручную можно заменить машинным сразу же, как только продажа пойдет споро; электросварочные работы и автоматические монтажные линии могут выбрасывать в мир навесы как раз в таком темпе, в каком торговцы смогут их продавать, — десятки