Читаем без скачивания Избранные труды. Том IV - Олимпиад Соломонович Иоффе

меры, в том числе лично выступив против Ельцина на большом собрании избирателей, чтобы нанести ему поражение. Однако все его усилия были тщетны. Ельцин впервые в советской истории показал, что можно утратить все свои политические позиции и восстановить их на еще более высоком уровне, если опираться на поддержку народа. Поэтому его окружали народная любовь и доверие, и Горбачев был обречен в своих попытках вытеснить Ельцина. Как Президент РСФСР, Ельцин формально занимал более низкий уровень, чем Горбачев – Президент СССР. Но фактически он считался более сильным политиком, поскольку был избран на свой пост прямым народным голосованием всего населения РСФСР, тогда как Горбачев получил должность Президента Советского Союза от съезда народных депутатов СССР. Становилось ясно, что политическое равновесие между этими двумя деятелями недостижимо и что лишь один из них победит в дальнейшей политической борьбе.

Тем не менее первый удар по Горбачеву нанес не Ельцин, а сторонники жесткого политического курса в партийных и правительственных кругах. Поскольку Горбачев смягчил некогда сильный государственный прессинг и предоставил населению относительную свободу слова, это было использовано в первую очередь многочисленными этническими группами, чтобы начать разговоры об их угнетенном положении и необходимости борьбы за суверенную независимость. Принудительно присоединенные к СССР Балтийские республики были первыми, кто стал настаивать на своем освобождении. Та же тенденция, выразившаяся в требовании не освобождения, а предоставления независимости, наметилась и в других союзных республиках. Борьбу за суверенитет провозгласили даже небольшие национальные образования, такие как Татарстан. Аналогичное движение начало развиваться и на некоторых территориях, не представлявших какой-либо определенной этнической группы, таких как Дальний Восток. «Парад суверенитетов», – так назвал Горбачев эти нарастающие проявления. Иногда они вызывали национальные конфликты и опасные восстания. В Литве и Грузии они стали настолько сильны, что Горбачев санкционировал применение в Вильнюсе и Тбилиси военной силы. Хотя он и отрицал свое участие в принятии тех пагубных решений, его выдали другие члены Политбюро, да и по определению вопросы такой значимости не могли быть решены без Генерального секретаря Центрального Комитета КПСС.

Однако в подавлении крайних проявлений национально-освободительного движения Горбачев также лихорадочно искал путь спасения Советского Союза, понимая опасность его возможной дезинтеграции. В конце концов он пришел к выводу о том, что разумно было бы заменить Договор об образовании СССР 1922 г. новым договором союзных республик, расширяющим их суверенитет и таким образом преобразующим советскую федерацию в конфедерацию, т. е. в сложное государство с меньшей связью его членов и с передачей им большего объема полномочий от центра. Подписание этого договора состоялось в августе-сентябре 1991 г. Но несколько наиболее консервативных политических деятелей страны – председатель Совета Министров, вице-президент, а также министр обороны, председатель КГБ и др. – оценили договор Горбачева не как средство спасения СССР, а как шаг к его развалу. Чтобы предотвратить подобный исход, они предприняли попытку государственного переворота, образовав «Государственный комитет по чрезвычайному положению», мыслившийся как высший, хотя и временный орган власти, и лишив Горбачева, также временно, его президентства. Впоследствии они отвергали обвинение в попытке захвата власти, ссылаясь на то, что все участники государственного переворота уже были на высшей ступени власти, и утверждая, что их единственной целью было предотвращение угрозы развала СССР. Однако в этом объяснении смешаны правда и ложь. Они действительно стремились воспрепятствовать заключению задуманного Горбачевым договора и тем самым сохранить СССР. Но власти, связанной с их должностями, для достижения этой цели было недостаточно. Чтобы реализовать свой политический замысел, им нужно было получить президентские полномочия, устранив или по крайней мере нейтрализовав действующего президента. И все шаги, направленные к этой цели, были не чем иным, как государственным переворотом.

Для дальнейшего развития политических событий наибольшее значение имело то, что Горбачев находился в отпуске в Крыму, а политические конфликты, грозившие перерасти в вооруженные столкновения, развивались в Москве, где в то время Ельцин был высшим должностным лицом, защищавшим установившийся строй, и ведущим политиком, признанным всенародным голосованием. Поскольку путчисты наполнили Москву своими войсками, Ельцин организовал и возглавил в московском Белом доме (здании российского парламента) оборону против этих войск. Войска отступили, руководители государственного переворота были арестованы, а Ельцин стал главным национальным героем. Это явилось предвестником его окончательного продвижения на позицию первого политического лидера страны.

Когда Горбачев вернулся в Москву, он сохранил президентский пост лишь формально, но не фактически. В связи с этим достаточно упомянуть, что Съезд народных депутатов СССР прибег к самороспуску, самоликвидировавшись после заседания с участием Горбачева. А затем Горбачев, Президент СССР, отчитывался перед Верховным Советом РСФСР под председательством Ельцина, Президента РСФСР. И процедура этих заседаний приобрела настолько унизительную для Горбачева форму, что их можно оценить скорее как ликвидацию, чем упрочение его президентства. Таким образом, хотя Горбачев формально и продолжал в течение нескольких месяцев осуществлять функции президента, в действительности с этого времени он стал политическим трупом.

Тем не менее, он оставался Президентом СССР, а следовательно, был помехой Ельцину в том, чтобы официально взойти на вершину политической иерархии. Это препятствие нельзя было устранить силой: герой, подавивший государственный переворот, лишился возможности осуществить свой собственный. И Ельцин решил применить другой метод: распустить СССР, упразднив тем самым пост его президента, самому остаться Президентом России как независимого государства, которое займет подавляющую часть бывшего СССР, и таким путем стать первым политическим деятелем на большей части распавшегося Союза не только фактически, но и формально.

Оценивая распад СССР, необходимо принять во внимание его объективное и субъективное значение.

С объективной стороны трудно переоценить политически это важнейшее в истории человечества событие. Советская система, жестокая сама по себе, как спрут опутала целый мир, подвергая постоянной опасности все человечество. Падение СССР было падением социалистической системы в целом, и даже те не очень многочисленные страны, которые продолжали называть себя «социалистическими», уже не выглядели столь ортодоксальными и зловещими по сравнению с тем временем, когда во главе этой системы был СССР. Надо признать, что бывшие члены СССР испытывают определенные негативные последствия его ликвидации, и порой эти последствия весьма ощутимы. Разделение экономических функций между бывшими союзными республиками утратило свое прежнее значение, и хозяйственные связи между носителями этих функций разорвались полностью либо в части. На Украине и в Белоруссии это привело к экономической катастрофе. Не многим лучше ситуация в Армении, Грузии, Азербайджане и Таджикистане, где экономические трудности соединены с вооруженными конфликтами. Сама Российская Федерация могла бы избежать многочисленных экономических затруднений, если бы продолжала опираться на прежние союзные отношения с другими, ныне независимыми странами, некогда бывшими членами советской федерации. Однако определенным трудностям вновь образованных независимых государств сопутствовала значительная экономическая и политическая выгода, выразившаяся в их государственном суверенитете и избавлении от экономического подчинения России. В то же время интересы всего мира должны превалировать над интересами бывших советских республик. Таким образом, позитивное объективное значение роспуска СССР представляется абсолютно несомненным.

Что же касается субъективных целей трех политических лидеров, распустивших СССР в декабре 1991 г., то они в каждом конкретном случае были различны. У Шушкевича (Белоруссия) не могло быть сколько-нибудь серьезного мотива для того, чтобы согласиться на этот роспуск. Белоруссия всегда являлась наиболее верным союзником России, и белорусский народ никогда не выражал желания отделиться от СССР. Кравчук (Украина), возможно, учитывал постоянное стремление своего народа к независимости, к преобразованию одной из пятнадцати советских республик в «самостийну» Украину. Напротив, Ельцин руководствовался исключительно или главным образом соображениями своей собственной политической карьеры. Образование Содружества Независимых Государств, многочисленные попытки укрепить связи между Россией и другими бывшими союзными республиками СССР, противоречия между Россией и некоторыми другими независимыми странами (например, Украиной по поводу Крыма и Черноморского флота), которые не предвиделись в декабре 1991 г. или, возможно, просто не принимались в то время во внимание, свидетельствуют об отсутствии каких-либо весомых причин, по которым Ельцин мог бы быть заинтересован в разрушении СССР. Но в результате его распада Горбачев исчез с политической арены, и Ельцин занял его место, хотя и в меньших геополитических масштабах. Это могло быть единственным подлинным мотивом его деструктивного шага. Взятое в отдельности, поведение