Читаем без скачивания Куда приводят коты - Олег Фомин

Да, там сидела она. В малиновой блузке, черных штанах… Такое чувство, словно было только вчера! Мы ели свежий батон, а я рассказывал о своих приключениях.

Позади сонно шепчут голоса:

– Ой, зябко-то как!..

– Спать, спать, спать…

– Сейчас бы горяченького…

– Пошли, Господь, старой Марте!..

– Патер Бернард скоро…

Вернее, один голос. Старушечий. Им бормочут во сне голуби, рассевшиеся на колокольных балках. Распушились, жмутся друг к дружке, посапывают, глазки прикрыты… Меня даже не заметили.

Среди них дремлет голубь с хохолком и веерами перышек на лапах. Его тогда придушил один из сфинксов, с которым мы здесь дрались. Я оглядел колокола, балки, веревки, кирпичные перила и опоры, дощатый пол, квадрат люка, что ведет на лестницу… Взгляд вернулся к пернатому, который побывал в тот раз не совсем живым. Усы приподнялись в улыбке.

Воскрес-таки!

Я закрыл глаза, с наслаждением вобрал в легкие свежий воздух с примесью церковных благовоний…

А выдох случился уже в помещении. На столе лаборатории.

Я спрыгнул с принтера. Гравитация памяти закружила, как спутник по орбите планеты, вокруг микроскопа, бок чешется о его детали, мол, привет, старый знакомый.

Стопки бумаг, колбы в штативах, приборы непонятного назначения, полки с книгами, горшочные вьюны и кактусы. Грозный научный агрегат, занявший целый угол. Полоски жалюзи, от света такие же рыжие, как… Взгляд ищет предметы, которые помнят ее. Я узнал чашку рядом с кофеваркой, из нее она пила. Сидя вот в этом кресле. Проливая на медицинский халат…

Школьная доска на стене исчерчена громоздкой формулой, что-то из органической химии. Под формулой – смешное котообразное существо. Зажмурившись, высунуло язык, облизывает палочку знака равенства, словно это палочка от эскимо.

Рядом надпись:

«Котолизатор».

Расплывшись в улыбке, я с силой прыгнул в кресло. Колесики скрипнули, сиденье и спинка завертелись со мной, и я зажмурился, как этот кот с доски, представляя наши с ней сидячие кружения по всей лаборатории. Кошачий офисный вальс…

А когда кресло замерло – оно перестало быть креслом.

Теперь это широкий белый подоконник в уютной жилой мансарде частного дома. Окно приоткрыто. В стекло по ту сторону упираются ветви яблони. Листья и плоды, выглядывая из тени, матово блестят на ярком солнечном свету. Под лазурным небом раскинулась грибница двух- и трехэтажных домов с пристройками, каждый окружен зеленым участком, а на горизонте – гребешок городских высоток. Где-то там шумят автомобили, но здесь – тишина…

Девушка с рыжими волосами сидела напротив.

И сейчас ее фантом сидит там же, в дырявой домашней футболке и пушистых тапочках-котятах. Смешные пластиковые глазюки смотрят с ноги, что на подоконнике. Другая у батареи. Пальцы сомкнулись вокруг торчащего вверх колена. И мы будто разговариваем… Я поглаживаю лапой стрелки тапочных ушей… А вон над той крышей, помню, сияла радуга…

Было. И впрямь было!

Как и рынок, трибуны, собор, лаборатория…

Кругом царит безмятежность, но не дает покоя какой-то внутренний трепет. Дыхание сбивчивое. Грудь, словно через ручеек, наполняется чувством, одновременно приятным и жгучим. Оно давит изнутри, просится наружу. С каждой секундой меня трясет все настойчивее, как то яблоко, которое она тянула тогда с ветки. Яблоко дрожало в ладошке, роняя капли дождя, выгибая не пускающую древесную пружину, и наконец…

Тщ-щ!

Сорвалось.

Как сорвался я. В перемир.

Кинотеатр, кабина грузовика, бальный зал, где мы кружились в танце, закулисье цирка, яхта… пирамида Сехмет, Пригоршня… Меня швыряет по местам, где я побывал с ней. Не знаю, как это получается, но я пьянею от изобилия кадров из памяти. Их подлинность перемир доказывает раз за разом, бросая туда, где эти кадры появились изначально. Со мной уже случалось нечто похожее, когда я искал ее, не понимая еще, как это делать. Вот и сейчас мимо мелькают, как вагоны, кусочки перемира, но не случайные новые места, а наши маленькие даймены. Проносятся сквозь меня один за другим. Все быстрей, быстрей! Я потерял счет не только им, но и превращениям из кота в человека и обратно, они происходят столь же спонтанно, как и прыжки. А это чувство, мучительное, но приятное, очень похоже на бурю ненависти, что не так давно сжигала изнутри. Только теперь это не ненависть. А что-то совсем другое… Кажется, еще немного, и я начну быть в нескольких местах сразу, а потом меня и вовсе раскидает, будто вдребезги разбитое стекло, по всему перемиру!

Но до этого не дошло.

«Риф!» – с эхом донесся из подсознания девичий голос.

Моя ли тут заслуга или безумная карусель остановилась сама собой, но в какой-то момент я вновь обнаружил себя человеком, лежащим ничком и плачущим. Я плачу, значит – существую. На сей раз агония тихая, почти беззвучная…

Когда меня, наконец, перестало трясти, и я мог слышать что-то еще, кроме своего шмыгающего носа, в уши прокралось потрескивание пламени. Лежу на чем-то мягком. Приподнявшись, увидел под собой матрас и подушку, а вокруг – неровные каменные стены пещеры в оранжевом сумраке.

Неподалеку горит костер. Объятая танцующим огнем кучка углей в форме кота.

Спящего кота.

Кучка медленно вздымается и опускается… Ну конечно же. Тайное убежище с охраной. Кажется, его зовут Томас. Еще один стиратель. Несчастная жертва собственного таланта. Впрочем, вечный сон этого стража даймена, быть может, наполнен чудесными видениями, кто знает. Не исключено, что он счастливее всех нас, вместе взятых.

У изголовья моего ложа – низенький шкафчик без дверок. На полках теснится всякая всячина. Книги, часы, брелок с ключами, какие-то мешочки, сундучок, зеркальце…

Зеркальце!

Совсем забыл, что после знакомства со вторым слоем перемира выгляжу немного иначе. К рукам-то уже привык, а вот новое лицо даже не видел. Может, глянуть?

Но вместо зеркала пальцы потянулись… к термосу.

Ромовый чай с лимоном!

Именно то, что требуется после сеанса обильного слезовыжимания. Ненужную соль из организма вывел, самое время заменить ее терпкой сладостью. А что до моей внешности – еще насмотрюсь. Тем более, есть уже мнение одной рыжей особы, что я, дескать, даже стал симпатичнее.

Вот и ладненько.

Осторожно, чтобы не разбудить огненного кота, я налил в крышку термоса пару глотков горячего напитка, он пропитал губы, язык, щеки и горло. Все мое естество ощутило блаженство этих мгновений, после чего я вернул термос на полку и улегся на спину, положив руку за голову. Остатки влаги на лице к тому времени высохли, только нос слегка заложен.

Гляжу в потолок пещеры, слух нежно щекочет треск живого костра, а ладонь гладит складки матраса, который хранит самое прекрасное