Читаем без скачивания Порох, деньги и красного бокал - Эрик Поладов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свой срок Массимо отбывал в тюрьме, которая в среде заключённых получила название «Премьера» из-за того, что сюда помещали в основном тех, кто мотал свой первый срок. Здание тюрьмы располагалось в двухстах километрах от города. Здешние зеки фасовались по одиночным камерам. О том, кто и за что сел, здесь знали все до последнего. Информация о том, что новичок шлёпнул пятерых контрабандистов, сделала Массимо исключением среди остальных. Обычно все, кто попадал в эту тюрьму (а попадали сюда только те, кто собирался отбывать свой первый срок либо не имел на счету особо тяжких), считались терпилами и таковыми оставались какое-то время, пока не привыкали к местным порядкам. За убийство сюда редко кого сажали. В основном среди обитателей «Премьеры» были грабители, фальшивомонетчики, контрабандисты, насильники, наркоторговцы, финансовые махинаторы, сутенёры, коррупционеры. Того, кто попал за убийство, не причисляли к терпилам или фраерам, а того, кто убил сразу пятерых — побаивались.
В общей сложности, на тот момент в тюрьме содержались 117 заключённых. Тем самым исправительное заведение было загружено на 62 % от того количества, на которое была рассчитана тюрьма. Для заключённых предназначались три блока. Первый — общий. Там располагались камеры постоянного содержания и карцер. Второй был отведён под прачечную, библиотеку, мастерскую, кухню и разные склады. Третий — лазарет.
Каждый месяц Массимо приезжал навещать Мурильо. Для Хорхе Массимо запрещал появляться в тюрьме, так как суд съел историю о том, что они с Пабло угнали его «форд», а об их связях с Хорхе никто не подозревал.
Одна из двух соседних камер пустовала. В другой Массимо составлял компанию двадцатиоднолетний испанец по имени Диего.
Диего отбывал второй год из восьми за нанесение тяжких увечий и изнасилование своей неверной благоверной. Он был роста чуть ниже среднего, носил кудри до плеч, имел густую чёрную щетину. Рубашку Диего почти никогда не снимал и носил её всё время с расстёгнутыми пуговицами. Рукава он закатывал до локтей. Всё это в совокупности придавало деловитости его походке.
Диего стал первым, кто вошёл в камеру к Массимо.
— Привет. Меня зовут Диего. Я сижу в соседней камере.
Массимо ответил взаимностью. Они неплохо поладили с первого же дня.
На самом деле Диего был заинтересован в том, чтобы отбросить даже возможность потенциальной вражды с зеком, который мотает срок за пять убийств и сидит через стенку. Испанца в блоке недолюбливали. Мотать срок за изнасилование женщины считалось унизительным. Другие тюремщики нередко искали повод, чтобы отлупцевать его. По этой причине друзей у него на территории тюрьмы не было. Но Массимо было плевать кто и за что сидит. Его ещё долго не отпускали мысли о Пабло.
Конец дня близился. Заключённые выстроились в очередь к столовой. Тем вечером на ужин давали рисовый суп, картофельное пюре, яблочный пирог и компот из сухофруктов.
Массимо стоял одним из последних в очереди за едой. Когда ему поставили на поднос последнюю составляющую ужина — стакан с компотом, — он нехотя поплёл среди столов, выискивая наиболее свободный среди всех.
Пока он шёл, зеки повсюду хлебали свои супы, параллельно разглядывая новичка. Десятки пристальных взглядов не сползали с фигуры Массимо. В конце он наткнулся на стол, за которым в одиночестве сидел Диего. Были и другие отшельники, но Диего оставался пока что единственным среди зеков, кого знал Массимо во всей тюрьме.
Он присел на скамейку и уловил наглый взгляд тюремщика за противоположным столом. Им оказался тридцатитрёхлетний босниец Милош. Балканец строил крутой и угрожающий взгляд. Он имел весомый авторитет среди местной братвы, наводил страх на всех, качал права и надеялся, что малой итальянец точно также прогнётся под него.
Массимо не нравилось то, как на него смотрел этот хмырь, и поэтому он тоже старался отвечать наглым, презрительным взглядом.
В качестве приборов в тюрьме выдавали алюминиевые ложки и никаких вилок. Свою ложку Массимо опустил под стол, после чего принялся сгибать и разгибать её в районе перемычки между рукоятью и черпачком. Ложки оказались плохого качества. Слишком тонкий слой алюминия. Массимо разделил перемычку с тринадцатого движения. Рукоять он спрятал в правый рукав, а черпачок переложил в левую ладонь оторванным концом к большому пальцу. Тут его никто не знал, посему и о том, что Массимо не является левшой, тоже никто не подозревал. Он продолжал есть суп, параллельно не отрывая свой ответный взгляд, адресованный Милошу.
Босниец устал от такой наглости. Он медленно встал со скамейки и неторопливо зашагал к новичку.
Когда матёрый зек уже был на подступах к столу, Массимо опустил глаза в тарелку.
Милош приземлился на скамейку рядом с Диего, сложив руки перед собой.
— Как супец? Жрать можно? — спросил Милош, взглянув на Диего.
Испанец дёргано кивнул, не отводя глаз от тарелки.
Босниец повернул голову в сторону Массимо и произнёс:
— Ну, а ты чё промычишь? Сносное пойло?
Массимо медленно поднял голову, посмотрел в глаза Милоша и холодно проронил:
— Мычат шлюхи во время работы, а я разговариваю.
За соседними столами разнеслись сдержанное ликование, свисты и аплодисменты. Публика жаждала продолжения. Стоило Милошу оглянуться, как все вокруг умолкли без промедлений.
Диего опустил ложку в тарелку, но уже не смог оторвать её.
— Не учили, как надо со взрослыми дядями Р-А-З-Г-О-В-А-Р-И-В-А-Т-Ь.
— А ты хочешь поговорить по душам?
— Если не возражаешь — с сарказмом ответил Милош.
Массимо пару секунд помедлил, после чего сказал:
— А что, тебе со своими шестёрками уже не о чем перетирать?
Среди зеков раздался гул. У всех вокруг рты остались открытыми. Рука у Диего задрожала вместе с ложкой.
Милош встал со скамейки и спешно подошёл к новичку. Он схватил парнишку за воротник тюремной робы и оторвал от скамейки. Массимо не стал сопротивляться и встал во весь рост.
Заметив эту картину, двое надзирателей устремились к ним.
Не дожидаясь, когда местный авторитет что-то скажет, Массимо прижался как можно ближе к левому уху боснийца и прошептал:
— Охрана тебя не спасёт.
Вслед за этим Массимо выпустил из левой ладони черпачок и положил руку на плечо Милоша. Через доли секунды босниец остолбенел и не смог пошевелиться. Он невольно разжал губы, а когда его голова обвисла, он увидел торчащий из живота кусок алюминия. Вторым движением Массимо протолкнул рукоять ложки чуть глубже. Милош издал слабый, болезненный стон
