Читаем без скачивания Порох, деньги и красного бокал - Эрик Поладов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В моменты прощания Массимо не испытывал возросшего желания выйти из тюрьмы раньше срока, но ему было тяжело отпускать одного из немногих друзей на территории тюрьмы.
Последний день. Тридцатипятилетний Шотландец под метр девяносто со второго этажа сломал нос Хуану. Массимо не забыл то добро, которое сделал для него мексиканец. Ввязываться в разборку за день до свободы не хотелось. Но и спускать с рук такое он тоже не собирался.
Час до отбоя. Шотландец сидел на своей койке в окружении дружков из соседних камер. Они раскуривали косяк. Через порог перешагнул Массимо. Шотландец встал с койки и сардонически развёл руки в стороны со словами:
— Ну давай, захлестнёмся на кануне твоей свободы.
Шотландец также сидел за убийство, потому его не пугали разговоры про итальянца, который стоял перед ним.
— Только учти, ты останешься не на пару дней, а ещё на полгодика, потому что в карцер уведут меня, а тебе светит больничная палата.
К его удивлению, Массимо прошёл мимо. Он остановился перед личным шкафчиком в виде тумбы, где взял фотографию жены и дочери.
Через несколько секунд Массимо произнёс, продолжая осматривать фотографию:
— Ты знаешь, что у охранников можно купить много интересного. Например, информацию из личного дела какого-нибудь заключённого. Скажем, точный адрес. — Затем Массимо посмотрел на шотландца и продолжил: — Как ты думаешь, что я куплю у охраны перед тем, как уйду отсюда?
Шотландец бросил косяк на пол. Один из других зеков издал вопль возмущения за испачканную самокрутку. Шотландец стиснул зубы и взмахнул рукой в лицо Массимо. Но годы сказываются. Массимо резко наклонился в сторону и сжал пальцами хозяйство между ног. Шотландец хотел рухнуть на колени, но так и замер в полусидячем-полустоячем неестественном положении, потому что любое незначительное движение доставляло ещё большую боль в самом чувствительном месте.
Не напрягая своего голоса, Массимо начал неторопливо излагать:
— Я возьму адрес твоей жёнушки и если услышу, что с Хуаном что-то случилось, то к твоему возвращению будет на одного отпрыска больше. Я буду рвать ей щель до тех пор, пока она не залетит. А как родит, вернусь и продолжу долбить её во все отверстия. Я сделаю так, что она не сможет ноги сдвигать. Мы друг друга поняли?
Через силу шотландец кивнул. Ещё несколько секунд Массимо подержал его ценности, отпустил и медленными шагами начал удаляться из камеры. Но перед этим он добавил напоследок, ткнув фотографию под нос шотландцу:
— Это я оставлю у себя. Буду фантазировать по ночам.
Следом за Массимо умчались прочь все остальные. Шотландец остался лежать, скорчившись на сыром полу, держась за болезненное место.
15 октября 1983 года. Массимо Спинацолла вышел на свободу.
Хорхе начал сбрасывать скорость, приближаясь к городу. На подступах из окна автомобиля было заметно, что облик города сильно изменился. Но, по словам Хорхе, «Маленького Рима» эти перемены не коснулись. Единственные изменения, которые произошли на улицах — это появление новых жителей и открытие новых торговых точек. Дороги, здания и порядки сохранились.
— А чем ты занят сейчас? — спросил Массимо.
Пересекая кольцевую развязку, Хорхе ответил:
— Работаю на одного мужика.
— И что, тяжко жить на белую зарплату?
— Ха — ухмыльнулся Хорхе. — Ты думаешь дела, которые он ведёт, соответствуют букве закона?
— Но ты живёшь от зарплаты до зарплаты?
— Ну… типа того.
— Так это же стрёмно — с кислым лицом сказал Массимо. — Может вернёмся к старой схеме? Есть какие-нибудь варианты сейчас?
— Да там такие зарплаты получают, что будет побольше того, что мы имели раньше.
— Допустим. Но работать на кого-то, значит быть шестёркой.
— Нет — возразил Хорхе. — Работать на такого человека, значит иметь крышу. Стоит сказать, что ты работаешь на него, и тебя начнут обходить стороной за километр.
Массимо отвёл взгляд в окно и безнадёжно проронил:
— Ладно. Дело твоё.
Выдержав паузу, Хорхе продолжил:
— Вообще-то, я хотел предложить тебе тоже поработать на этого мужика. Сам он живёт в восточном пригороде, а на наших улицах наладил бизнес ещё в прошлом году.
— Да? И что за бизнес?
Хорхе долго не решался говорить, но деваться уже было некуда.
— Кокаин.
Массимо не спускал глаз с Хорхе секунд десять, а затем обратился к нему:
— Посмотри на меня.
Хорхе отвлёкся от дороги и повернул голову в направлении пассажирского сидения.
Массимо продолжил:
— Скажи, тебе жить надоело?
— Да хоре драматизировать…
— Драматизировать!? — заорал Массимо. — Когда и о что ты ударился головой!? Если помогаешь продавать эту дурь, значит недалёк тот день, когда ты начнёшь её принимать! Это вопрос времени! Если ещё доживёшь до этого дня! Ему не нужен будет веский повод, чтобы закопать тебя на каком-нибудь пустыре! За малейшую провинность тебя пристрелят!
— Эй! Эй! — притормозил его Хорхе. — Чего ты истеришь? Ты его видел? Ты знаешь, что за люди на него работают? Сначала познакомься с ними, а потом выводы делай.
Хорхе продолжал убеждать Массимо в своей правоте, но по истечении нескольких минут Массимо выпалил:
— Знаешь, мне плевать. Делай что хочешь. Но когда они захотят отправить тебя кормить червей, ко мне не приходи.
— В смысле? Я уже договорился с ним обо всём и поручился за тебя. Он не против.
Массимо обернулся и посмотрел на Хорхе удивлёнными глазами.
— Поручился? Ты о чём думал? Ты у меня вообще спросил? Ты…
На этом месте речь Массимо оборвалась сама собой. Он не знал, что ещё сказать. Сейчас им по двадцать пять лет. Отбывая срок в Премьере, Массимо день за днём грезил вернуться к привычной жизни. Но для этого нужен был Хорхе. Где он теперь? Рядом сидел наркоторговец.
Они заехали на кладбище. Массимо положил перед надгробием тёти Барбары четыре красные розы и ещё четыре оставил лежать на могиле Пабло. Ему ещё никогда в жизни не хотелось плакать так сильно как сейчас. Он хотел, но ни одной слезинки по его щекам так и не прокатилось.
Когда они вернулись в машину, Массимо попросил отвезти его к наркоторговцу, на которого работал Хорхе. Ему хотелось посмотреть на того человека, с которым связался его единственный друг, понять во что тот вляпался и насколько всё плачевно.
Чёрный «форд» катил по просторам квартала с частными особняками. По обе стороны обзор перекрывали трёхметровые заборы, из-под которых высматривали верхушки пальмовых деревьев и многоскатные крыши. Вдоль бордюров почти не наблюдалось автомобилей. Это был элитный район. Настолько элитный, что даже несколько таксофонов вдоль
