Читаем без скачивания Дочь полка - Дана Перловская

Девочка встала с одной из коек, наполнила черпак водой и подала бойцу. Тот сделал несколько глотков и после взглянул на неё:

– Ты что такая грустная? Смотри какой день хороший!

День и правда замечательный: лёгкий морозец, солнце, прямо как Пушкин писал: «Мороз и солнце, день чудесный…». Только снега не хватало. Но девочку теперь пугала тишина, в ней она видела угрозу. Всю ночь она простояла в мёртвой деревне и всё было так тихо. А после того боя мирно жить казалось невозможным. Девочка не понимала, как бойцы, которые постоянно идут навстречу выстрелам, лежат сейчас с ранениями на койках, всё – равно находят позитив? Как?

– Что у нас по новостям? – спросила Зоя Мамонтова, сворачивая бинты.

Самонов взял, давно валявшуюся под подушкой, газету. Почта пока не пришла, но не все ещё успели прочитать заветные статьи. Он расправил бумагу и спросил:

– Все слыхали про «Бой ночной разведки»?

– Я читал, – сказал Царенко.

– Ладно, – перевернул страницу боец.

– А я вот не успел! – возразил Макаренко. – Читай, Вов!

– Я согласна, – поддержала Мамонтова, – все про него так воодушевлённо говорят.

– Во-во! – попытался подняться тот.

– Михаил! – остановила его медсестра. – Лежите и не дёргайтесь!

Самонов вернулся к статье и стал читать:

– Артиллеристы энской части вписали немало славных страниц в историю Красной армии. Ещё в годы гражданской войны они героически сражались за независимость своей прекрасной страны. За отличные показатели в боевой политической подготовке часть была награждена званием ЦИК СССР.

– Ого! – удивился Цареко. Его речь слышалась приглушённо из-за того, что он лежал на животе, а лицо наполовину прижалось к подушке. Спина была туго перевязана. – Молодцы ребятки!

Владимир прокашлялся и продолжил:

– Это боевое знамя бойцы высоко держали в боях с белофиннами. Вместе со всем народом поклялись Родине, любимому Сталину отдать все свои силы, а коли потребуется, и жизнь для полного разгрома ненавистных немецких оккупантов…

Внимание всего медпункта было устремлено на интересную статью газеты о славных отважных солдат. В конце повествования все бурно стали обсуждать прочитанное. Бойцы восхищались артиллеристами и говорили о том, что такие люди нужны Советскому Союзу. Тут внутрь заглянул Летаев: он выглядел очень взволнованным:

– Здравия желаю всем! – поприветствовал он и обратился к медсестре. – Очнулся?

– Да, – кивнула Зоя и указала на дальнюю кровать, – вон он.

Солдат зашёл в палатку, и увидев то, что Макаренко наконец в сознании, широко улыбнулся:

– Миха, Миха! – подошёл он к его койке и пожал руку товарища. – Как тебя потрепало, ёк – макарёк! Мы все думали, что не очухаешься!

– А куда я денусь? – говорил Макаренко. – Колян расслабится без налётов на кухню!

– Дети, – помотала головой Мамонтова и вернулась к делу.

– Так где тебя приложило? – спрашивал Фёдор.

– Когда в обход пошёл, – объяснил Михаил, – там в меня и попали. Хорошо, что хоть шлем был, а то бы костлявая точно утащила.

В палату зашла Мария Фёдоровна. Катя почувствовала, как от неё сильно несёт папиросами.

– Вот вы, Мария Фёдоровна, запрещаете нам курить, а сами дымите! – учуял табак Царенко, даже не поворачивая головы в её сторону.

– Во-первых: я курю за пределами медпункта, – невозмутимо ответила женщина, – а во-вторых: курить я запретила только вам из-за состояния вашего здоровья.

– А всем остальным? – спросил Лукиан.

– Нет, – помотала головой врач.

– Дыму будет от таких паровозов, как в тумане, – поддержала её Зоя. – Не нужно. Ладно, если бы лето, можно проветрить, но не сейчас, когда всё закупорено.

– Тоска-печаль, – вздохнул Макаренко. – Ну вот как?

– Как всегда, – усмехнулся Фёдор, – ну а если ты вдруг отучишься, то я буду, не хуже Сорокина, курить твои папиросы и самокрутки.

– Не дождёшься!

– Ну не дождусь, так не дождусь, а следующая доставка табака точно моя.

Михаил попытался снова встать, но на этот раз товарищ не дал ему это сделать:

– Ладно, ладно, – сказал он, – не буду. Ты только не вставай, а то опять будешь тут валяться, – проговаривая это, боец закрыл глаза и задрал голову, изображая друга.

– Как там снаружи? – спросил Воротов.

– Работаем во всю! – развёл руками Фёдор. – Работа, работа и ещё раз работа, – он резко обернулся назад. – Кстати, Лукиан! В кого ты там стрелять собирался?

– Да не помню я! – воскликнул грузин. – Ничего не знаю!

– Обидно, – кивнул головой в бок тот. – Если вспомнишь – обязательно расскажи!

– Расскажу.

На улице и правда шла работа «во всю»: землянку уже доделали, бойцы успели в ней заселиться. Командир опять где-то пропадал. Половина солдат трудилась в окопах и возле них. Катя никогда там не была и побывать не очень жаждала. Она обратила внимание на Родникова, который практически «летал» по кухне, как рабочая пчела, стараясь всё успеть. «Да…» – подумала девочка. – «Даже с помощниками по кухне, попробуй вовремя накормить целый батальон. С ума же сойти можно».

– Ядрёны пироги! – ругался он. – Да что же такое!

Катя подошла к нему:

– Что-то случилось?

– Да ничего страшного, – смягчил тон Николай, – не успеваю, просто. Вот и всё. А когда спешишь – всё из рук валится.

– Что, обязательно так торопиться? – удивилась та. – Обед же никуда не убежит.

– А время бежит. Им же всё по расписанию подавай! – он взял нож и принялся крошить лук. – У солдат знаешь какой зверский аппетит?

Девочка обернулась на работающих в поте лица бойцов.

– Аппетит огромный, – продолжил повар и вытер рукавом слёзы, подступающие к глазам из-за лука. – Они вон работают, сейчас придут голодными. Попробуй им сказать, чтобы подождали.

– Может я могу помочь? Я что-то умею делать.

– Тут надо очень быстро, Кать. А то ничего не успеем. В другой раз поможешь.

* * *

Командир спустился в окоп. Бойцы одновременно обернулись и отдали честь.

– Вольно, – сказал он и взглянул на поле.

«Как-то всё подозрительно тихо. Опять что-то готовят, черти, но на этот раз у них ничего не выйдет» – подумал Александр.

– Товарищ командир, – подошёл к нему Василий Лунов.

– Как обстоят дела?

– Пойдёмте, – махнул рукой солдат.

Надо заметить, что пока не вёлся бой, тут тоже было весьма оживлённо и не хуже, чем в лагере: в стенках окопа были вырыты небольшие углубления, где хранились боеприпасы, во время боя и просто так там сидели бойцы, места хватало максимум на двоих человек. Но также они служили ночлегом, только он был меньше и немного уже по размерам и хватало его на одного солдата. Эти углубления назывались нишами и занавешивались или закрывались, но были и открытые. Времени на их рытьё уходило мало, поэтому в свободное время бойцы могли вырыть одну такую нишу. Окоп был узок несмотря