Читаем без скачивания Полёт совиного пёрышка - Арина Предгорная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На одном из стульев, закрытом чехлом, как и остальная мебель, сидела замковая экономка Яола. Мы схлестнулись с ней взглядами: её, в слабом освещении казавшийся чёрным, излучал чистую ненависть.
– Что ты здесь делаешь? – осведомилась я.
– Тебя жду, ведьма, – выплюнула Яола. – Сколько раз пыталась понять, что за ведьмовские штучки ты применяешь, куда пропадаешь то и дело! Думала, кажется мне, думала, хозяйка просто бродит по замку, ан нет, вон оно что!.. А хозяин-то сомневался: нету в моей жене магии, говорил, ни капли нету. А что же это тогда, а?
Я выдохнула сквозь сцепленные зубы. Ладонь начало покалывать: мой дар жаждал вмешаться, помочь своей невезучей хозяйке выпутаться из очередной передряги. Я должна справиться с внезапным любопытством экономки, найти Рене и выяснить, работает ли «ключ».
– Ты ничего не знаешь, – сказала я женщине, сидевшей с очень прямой спиной.
– Я знаю немного больше, чем ничего, – самодовольно усмехнулась Яола. – И всё, что я знаю, ваш муж тоже знает. А там уж сами разбирайтесь, кто прав. Только я бы на его месте заперла вас в самой дальней башне над ущельем, да держала на воде и хлебе, бесстыдницу. Ишь, чего удумали! Да как ловко исхитрились-то!
– Что ты несёшь? – огрызнулась я, продолжая незаметно собирать сгусток магии, готовясь к удару. Я ударю, в этом сомнений не испытывала.
Яола пошевелилась: тут только я заметила какой-то продолговатый свёрток у неё на коленях, накрытый мебельным чехлом.
– Правду, ведьма! Бесстыдница и есть! Перед законным мужем умирающую из себя строит, а сама с полюбовником развлекается!
– С кем?! – запинаясь, выговорила я.
– Ох ты ж, а глазки-то так и забегали! – торжествующе воскликнула Яола. – Я ж долго сама себе не верила, думала, слух мой обманывает, да вы такой мышкой тихой прикидывались… У-у-у!
– Что ты несёшь? – зашипела я, устав сдерживаться. Напряжение последних минут достигло предела. Окно в спальне Райдера, похоже, разбила я. И непременно разобью ещё что-нибудь прямо сейчас. И то, что Рене до сих пор не показался мне на глаза, было неспроста. Я подняла перед собой руку и разжала кулак. На ладони искрился бело-голубыми всполохами комок молний. – Ты ничего не знаешь, – повторила я. – Ни обо мне, ни о твоём хозяине. Где моя птица?!
– А, вот и про птицу наконец вспомнила! – засмеялась Яола.
И рывком освободила свой свёрток от чехла. Проклятье…
– А птица-то не проста, ай, не проста! Чем же ты его заколдовала, ведьма? Как хозяин-то в замок приезжает – так сова совой, а как за порог – так вы его, значит, обратно в мужика превращаете!
Рене не дождался моего возвращения человеком. И я пока не знала, как так вышло, что его поймали. Маленькое птичье тельце плотно опутывали слои порванной на лоскуты простыни или скатерти – отсюда не разобрать. Яола не поскупилась – обмотала и клюв, так что сычик не мог издать ни звука. Только огромные жёлтые глаза неотрывно смотрели на меня. А экономка, наконец, обратила внимание на сгусток магии на моей ладони.
– Даже не думай, ведьма. А ну как по красавчику своему попадёшь?
И не собиралась. Достаточно одного удара в голову… Не убью, только оглушу, но надолго. Не то улыбаясь, не то скалясь, я чуть отвела руку для броска.
Затылок взорвался болью. Падения я уже не почувствовала.
Глава 37.1
Этот сон был без сновидений. Тяжёлым, душным, неправильным. Он висел надо мной, точнее, я висела в нём как муха в паутине, не имея сил ни пальцем шевельнуть. Волнами наплывали и откатывались назад звуки: какое-то шуршание, ржавый скрип, голоса. Голоса я не узнавала: при малейшей попытке напрячься голову охватывала боль. Различала только, что мужские и женские и звучали они резко, вызывая новые приступы боли, то столь же резкой и визгливой, то вялой и ноющей. Мне не нравился этот сон, он мешал чему-то важному, путал сознание, давил на веки, склеивая ресницы. Душно и неудобно, но очень хотелось прикрыть плечи и спину. Я должна встать, иначе опоздаю.
Куда?..
Я полежала, собираясь с силами, и наконец разлепила веки. Совсем немного, насколько хватило сил. А сил почти не было. От неудобной позы затекли руки, но пошевелить ими не получалось. Меня окружала темнота, разбавленная несколькими пятнами слабого света. Я всматривалась в эти пятна, а зрение расплывалось и всё сильнее ощущалось неудобство, но в чём оно заключалось, никак не удавалось понять. А, вот оно: я лежала так, что волосы частично падали на лицо, закрывая нормальный обзор. И шевельнула рукой, чтобы убрать мешающую прядь. То есть попробовала пошевелить, но не почувствовала рук. При попытке дёрнуть головой вернулась боль. Я полежала, пережидая приступ, снова различая в темноте чьи-то голоса. Смысл слов не доходил, но один голос, мужской, наполненный негодованием, звучал на незнакомом языке. Рене, – всплыло из глубин памяти. Он превратился. Значит, спасение рядом.
Какое, от кого?..
Почему так неудобно и так неправильно ощущается тело?..
И холод, облизывающий плечи. Холодно, несмотря на душный воздух. Не просто душный, а пропитавшийся целым букетом запахов, острых, пряных и сладких. Что-то знакомое чудилось в тех нотах. Герань? Гвоздика? Ваниль? Я снова кое-как приподняла опустившиеся веки. Кажется, свечи, расставленные на полу, достаточно далеко от меня, чтобы случайно задеть. Опять шум и возня… за дверью? Что это за дверь, где? Новый возглас на чужом отрывистом языке. Рене. Крылья. Альнард.
Мне нужно как-то сбросить с себя этот липкий сонный морок. Как я в нём оказалась?
Проснуться. Я смогу. Я одолела смертельную лихорадку, хотя нет, в той лихорадке был какой-то подвох. Какой?.. Потом вспомню, сейчас
