Читаем без скачивания И все-таки она плоская! Удивительная наука о том, как меняются убеждения, верования и мнения - Дэвид Макрейни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предположения также допускают то, что называется логикой высказывания. «В Хьюстоне 1,2 миллиона бездомных собак. Хьюстон – город в Техасе. Таким образом, в Техасе насчитывается более 1,2 миллиона бездомных собак». Однако иногда, даже когда представленные факты поддаются проверке и логика верна, нельзя полагаться на предположение, чтобы прийти к какому-то заключению. Например, если вы утверждаете, что все лебеди белые, оправдывая это утверждение тем, что все лебеди, которых вы когда-либо видели, были такого цвета, то достаточно одного черного лебедя, чтобы доказать ложность вашего утверждения. В этом случае ваше утверждение будет убеждением, в которое вы можете верить, но поскольку где-то может существовать черный лебедь, которого вы никогда не видели, с философской точки зрения это не считается знанием[70].
По большому счету, эпистемология заключается в том, чтобы перейти от фактов к уверенности. Если мы берем то, во что верим, и раскладываем все составные части своего убеждения по полочкам с помощью какой-то системы по упорядочиванию, организации и классификации в сравнении с доступными фактами, наша уверенность в истине должна либо повыситься, либо понизиться. Но дело в том, что есть разные системы, способные помочь нам разобраться в происходящем, и некоторые из них иногда нам кажутся лучше, чем другие – в зависимости от того, что мы хотим выяснить. Одна эпистемологическая система убедит нас, что Луна влияет на приливы и отливы. Другая – придаст уверенности, что она влияет на сновидения.
К счастью для нас, когда речь идет о практическом знании, эпистемология как наука берет верх, поскольку только с ее помощью можно создавать телефоны и вакцины. Где-то в XVII веке мы разработали научный метод проверки убеждений, основанных на фактах, и достижения согласия относительно того, что можно испытать на опыте, пронаблюдать и измерить. В этом случае ученые относятся ко всем своим выводам как к тому, что не исключено – но не погружаются в размышления и предположения и не садятся медитировать с помощью пейота, а тратят время на строго контролируемые эксперименты. Затем используют полученные результаты, чтобы собрать кучи доказательств для многочисленных конкурирующих гипотез. Кучи, которые становятся очень большими, превращаются в теории, которые, в свою очередь, образуют модели, способные предсказать, чем обернутся будущие эксперименты. Пока все эти эксперименты дают один и тот же результат, модели остаются в силе. Но если какие-то из них заканчиваются иначе, приходится корректировать модель.
Такая наука как эпистемология хороша там, где все определяется только фактами. Почему небо голубое? Откуда берется нефть? Когда дело доходит до вопросов о наилучшей стратегии в политике, о морали и этике, ученые могут только посоветовать обратиться к какой-то другой эпистемологии. Но философия научного метода работает и в этих областях, поскольку предлагает сначала подвергнуть сомнению как наши собственные выводы, так и выводы других, а не стремиться во что бы то ни стало подтверждать их, хотя мы обычно именно это и предпочитаем делать.
Прежде чем мы выясним, почему нам хочется прежде всего подтверждать свои выводы, я хочу еще раз направить ваше внимание на точку пересечения философии, психологии и нейробиологии. Там, где они встречаются, мы обнаружим необработанную информацию, полученную от органов чувств, и наши собственные мысли по поводу этой информации, которые на самом деле не являются знанием, пока мы не начинаем мыслить в рамках определенных условий.
Эти условия позволяют нам создавать правила не только для того, что верно, но и для того, что неверно, и это дает нам возможность использовать очень важное слово: неправильно. В зависимости от условий мы можем ошибаться во всем, не только в геометрии и в том, как приготовить лазанью, но и в том, что хорошо и плохо, справедливо и несправедливо.
Например, мы не можем называть что-либо квадратом, пока не договоримся о том, какие условия должны быть соблюдены, чтобы называть это так. Мы можем сказать: «Если двухмерная фигура имеет четыре равные стороны и четыре прямых угла, то это квадрат». Теперь, если кто-то посмотрит на треугольник и скажет, что это квадрат, мы можем сказать, что он ошибается. Что еще более важно, мы можем от квадрата подняться на уровень выше, и тогда он станет элементом более сложной системы. Как только вы нашли определение для четырех равных сторон в двух измерениях, вы можете рассматривать куб как объект, состоящий из шести равных квадратов в трех измерениях.
Когда у вас появились кубы, вы можете использовать их в качестве строительных блоков для других трехмерных объектов и тем самым создать совершенно новый уровень взаимосвязанных структур. Эти структуры становятся частями еще более крупных образований. Подобным же образом мы можем подняться до уровня таких абстракций, как справедливость, и осмысливать такие явления, как сдвиг тектонических плит. На самых высоких уровнях каждая идея зависит от предыдущих уровней, связанных между собой согласованным набором условий, которые ее подкрепляют. И каждый уровень зависит от нижележащих, доказывая, что они фактически верны и, следовательно, являются знанием.
Единственная проблема состоит в следующем: как бы долго мы этим ни занимались и как бы много уже ни знали, мы все еще не представляем, сколько всего нам неизвестно. Что еще хуже, мы к тому же не знаем о своем незнании того, чего мы не знаем. Поскольку мы можем прийти к согласию только на основе того, что мы действительно знаем или верим, что знаем, то, если мы ошиблись, у нас зачастую нет возможности об этом узнать. Перефразируя писателя и журналиста, лауреата Пулитцеровской премии Кэтрин Шульц, когда мы неправы, мы чувствуем себя точно так же, как если бы были правы, – до тех пор, пока не поймем, что ошибаемся[71]. И это верно как в отношении отдельного сознания, так и группы, которая сходится во взглядах.
* * *
Поскольку мозг не знает того, чего он не знает, то, выстраивая причинно-следственные связи, он заполняет пробелы в реальности предположениями. Проблема в том, что, когда несколько мозгов используют одни и те же предположения, кажущуюся достаточно приемлемой на данный момент интерпретацию, за которой можно скрыть свое незнание, со временем это совместно используемое объяснение может привести к согласию – общему ощущению того, что является правдой, а что нет. Эта тенденция на протяжении
