Читаем без скачивания И все-таки она плоская! Удивительная наука о том, как меняются убеждения, верования и мнения - Дэвид Макрейни

Как мы уже упоминали ранее, закодированная в мозге информация основана на периодической активации нейронов. Она вписана в живой субстрат, но при ближайшем рассмотрении так же нейтральна, как слова, напечатанные на странице.

Мы говорим, что мозг хранит информацию, но надо иметь в виду, что на глубинном уровне этот процесс – физический, независимо от того, взаимодействует ли мозг с внешним миром посредством органов чувств, или с самим собой посредством мышления. Химическая и электрическая активность перестраивает молекулы и атомы в голове, и мозг в процессе взаимодействия физически становится другим, чем был до него. Когда вы слушаете песню, видите собаку, спорите о пользе горчицы, связи между нейронами укрепляются или ослабевают, сокращаются и изменяются, так что мозг уже имеет иную форму и конфигурацию мельчайших частиц, чем до этих событий.

Как все это переводится в информацию? Когда вы оставляете след ручкой на бумаге или отпечатываете эмблему на воске, физическая форма того, на что вы воздействуете, меняется. Органы чувств, реагируя на воздействия извне, передают сигналы в мозг, и эти сигналы меняют физическую структуру мозга. Когда ваша нога оставляет след на песке, когда вы выжигаете что-то на дереве, это создает эффект, который несет в себе информацию. Добавьте несколько биологических механизмов, которые позволяют распознавать информацию, и еще несколько, чтобы замечать в ней взаимосвязи, отражающие те или иные закономерности, и еще парочку, чтобы замечать закономерности в закономерностях, и вот он – процесс формирования мышления.

Эти закономерности также могут помочь нам обнаружить истину, скрытую между ними. Психолог Стивен Пинкер провел мысленный эксперимент, чтобы это продемонстрировать.

«Представьте, что вы спилили дерево, – начал Пинкер, – а затем представьте себе механизм, который может распознать кольца на пне». Для каждого кольца он делает отметку. Пять колец – пять отметок. Рисунок колец теперь закодирован.

Затем нужно представить себе второй механизм, который поможет выявить истину без размышлений. Вот как это работает: второй механизм распознает кольца на пне и делает для каждого отметку. Пять колец – пять отметок. Затем он распознает кольца на втором, меньшем пне. Три кольца – три отметки.

Если мы добавим к механизму такую функцию, с помощью которой он сможет, распознав отметки на малом пне, убрать лишние, сделанные для большого пня, то получится вычитание. Пять колец минус три дают два кольца. И этот чисто механический процесс выявил бы скрытую истину.

Кольца соответствуют годам, а отметки – кольцам, поэтому две отметки после вычитания равны возрасту большого дерева, когда было посажено маленькое дерево: два года. Но мы можем пойти дальше. Кольца – это следствие, к которому привели определенные причины. Эти темные и светлые круги формировались по мере того, как дерево становилось толще за каждый оборот Земли вокруг Солнца. Значит, две отметки соответствуют двум оборотам. После посадки первого дерева Земля дважды обернулась вокруг Солнца, прежде чем проросло второе дерево. Все эти выводы вполне достоверны, но не потому, что механизм «сообразительный и разумный», а потому, что он произвел «цепь обычных физических действий, первым звеном которой была конфигурация материи, несущей информацию»[64].

Вот что происходит в мозге. Он постоянно «выжигает отметки» в нейронах, чтобы они соответствовали закономерностям, которые он распознает во внешнем мире, а также непрерывно стирает эти отметки по мере того, как распознает другие закономерности. Мозг содержит в себе множество биологических механизмов, и каждый из них может преобразовывать обнаруженные взаимосвязи в изменения внутри общей сети нейронов. Затем он меняет свое поведение, основываясь на этих внутренних изменениях. Если такое поведение делает его более эффективным, нейронные структуры укрепляются, в противном же случае они слабеют.

Со временем силы естественного отбора отдали предпочтение биологическим механизмам, которые лучше распознавали взаимосвязи и реагировали на них. Одним словом, существа с нервной системой, которая кодирует информацию, а затем сравнивает и сопоставляет взаимосвязи, стали успешно использовать получаемые данные для выживания, процветания и размножения. Организмы, реагирующие на стимулы, такие как пауки и черви, произошли от одноклеточных и свободно плавающих желеобразных предшественников, которые стремились получать блага и избегать опасности. От поколения к поколению в результате этого процесса возникали все более совершенные биологические механизмы с улучшенным восприятием и реакциями.

Со временем из механизмов первого порядка родились механизмы второго порядка, которые уже могли считывать информацию внутри себя, как если бы это были закономерности внешнего мира. И они могли использовать эти закономерности на разных уровнях, делая на основе выявленных взаимосвязей выводы и прогнозы, что приводило к лучшим результатам при поиске ресурсов и предотвращении угроз.

Так продолжалось до тех пор, пока не появились первые сложные нервные системы. Биологические механизмы, надстроенные друг над другом, обменивались информацией и сравнивали ее, в процессе этого все более усложняясь. Став сложными, они породили интеллект, способность оценивать и планировать. Появились существа, которые не только стремились не умереть с голоду и не быть съеденными, но и умели в сложных ситуациях принимать решения и выносить суждения, опираясь на то, насколько новая информация отличается от уже известной. Другими словами, жизнь научилась учиться. Согласно нейробиологии, именно это и есть изменение мышления: обучающийся механизм непрерывно и одновременно то записывает закодированную в нем информацию, то стирает ее.

Выживание сложного организма зависит от того, насколько он способен спрогнозировать дальнейшие события исходя из предыдущего опыта. Возможно, это странно, но наша способность замечать ошибки в этих прогнозах зависит от дофамина – нейромедиатора, который позволяет нам управлять нашей мотивацией. По словам нейробиолога Марка Хамфриса, мозг покоится в «супе» из дофамина, и концентрация этого супа влияет на то, насколько вы мотивированны довести выполнение задачи до конца или отказаться от нее ради другой. Когда химия в мозге, которая заставляет нас работать, учиться, смотреть фильм, стоять в очереди или придерживаться своей линии в разговоре, меняется, мы теряем мотивацию и готовы переключиться на что-то другое. Или, если дело касается, например, просмотра социальных сетей, видеоигр или азартных игр, мы можем чувствовать мотивацию продолжать делать это за счет других причин, которые помогают нам оставаться сосредоточенными и вовлеченными.

В том, что касается мотивации, дофамин отвечает за чувства, возникающие, когда результаты не соответствуют нашим ожиданиям, а затем различные уровни дофамина мотивируют нас направлять свое внимание к цели, учиться и корректировать наши прогнозы в дальнейшем[65].

Например, представьте, что вы прилетели в Исландию и при получении багажа узнали, что аэропорт предлагает бесплатное мороженое для прибывающих пассажиров. Всплеск дофамина привлечет ваше внимание к этому неожиданному приятному бонусу. У вас появится мотивация изменить свои планы так, чтобы в будущем снова прилететь