Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

Оттого я точно знаю, что если будут наводить порядок, то придёт Плотник и будет пиздить всех. Причём порядка всё равно не будет, чтобы этот многонациональный плотник не говорил.

И прежде, чем окончательно превратиться в устрицу, пока шевелятся губы, не превратившиеся ещё в костяные створки, я шепчу стихи моего любимого поэта, о пулемётчике, который в своём доте тоже был немного похож на устрицу. Этот поэт был по своей натуре и биографии убеждённым коммунистом, и, наверное, никогда в жизни не видел устриц:

За три факта, за три анекдота

Вынут пулеметчика из дота,

Вытащат, рассудят и засудят.

Это было, это есть и будет.

…Я когда-то думал все уладить,

Целый мир облагородить,

Трибуналы навсегда отвадить

За три факта человека гробить

Я теперь мечтаю, как о пире

Духа, чтобы меньше убивали.

Чтобы не за три, а за четыре

Анекдота со свету сживали.

Извините, если кого обидел.

06 октября 2004

Исстория про приход из гостей

Вот ведь — вернёшься из гостей, и ну опять жрать. Да.

Извините, если кого обидел.

06 октября 2004

История про демократию

Зачем-то провёл ночь за разговорами о демократии. Да, да, и я тоже бываю без ума — вместо того, чтобы за девками бегать по кровати, или там вином в стакане булькать, иногда я именно так провожу свои ночи.

Так вот, после этих бестолковых разговоров я вспомнил чудесную фразу, что произнесла моя преподавательница но научному коммунизму. Она встала перед аудиторией, и, назидательно подняв палец, сказала:

— Говоря о демократии, мы всегда должны помнить, что это за демократия. Демократия кого над кем.

Извините, если кого обидел.

08 октября 2004

История про бренди

Интуитивно понятно, что такое бренди — brandwijn, жжёное вино то есть, продукт перегонки вина. В России изначально все крепкие напитки старше сорокаградусов называли водками, в отличие от других стран, где водка — только продукт из зерна, свёклы или картофеля. Дело в культурологической разнице, которая проявляется в терминах. Для нормального российского алкоголика коньяк — это крепкий напиток из винограда, для алкоголика просвещённого — коньяк это бренди, произведённый во французской провинции Коньяк, а всё остальное крепкое из винограда — собственно бренди. Однако, в мировой практике бренди называют и сливовицу, текилу, ракию, чачу, граппу и прочее интересное бухло из этого ряда.

Но дело в том, что есть Положение № 1576/89 принятое Советом ЕС 29.05.1989 бренди это «крепкий спиртной напиток, который произведён из винного спирта, купажирован или не купажирован с винным дистиллятом, выгнанным при крепости менее чем в 94,8 градуса, при этом содержание означенного дистиллята не должно превышать 50 % общего объёма итогового продукта; выдержан не менее одного года в дубовых бочках объёмом 1000 литров или не менее полугода в дубовых бочках меньшего объёма; содержит летучих веществ в количестве, равном или превосходящем 125 граммов на гектолитр 100 %-го этилового спирта; получен исключительно методом однократной или двойной дистилляции используемого сырья; содержит метилового спирта не более 200 граммов на гектолитр 100 % этилового спирта». Последнее для панического русского уха, чтящего пьесу Ерофеева и городские легенды слышится просто завораживающе.

Извините, если кого обидел.

11 октября 2004

История про Чили

Я живу в местности, что насыщена захиревшими домами успешливых советских людей. Часть этих людей сгинула в никуда, иные поднялись, и живут теперь под Москвой. Ну а часть вымерла без партийной манны, сыпавшейся когда-то в специально отведённых местах. Хоть народ и недолго водили по пустыне переходного периода, но уж какая там манна…

Эти люди вросли в свои норы, как кроты, и их видят редко.

Как-то я шёл на службу, и вдруг услышал вопрос в спину:

— А пончо-то у вас настоящее?

— Настоящее, — отвечаю. — А что?

И только тогда я повернулся на голос. Сзади стоял аккуратный человек лет семидесяти, очень примерного вида — в старинном гэдээровском плаще, перетянутым плащёвым же ремнём. В шляпе с узкими полями. В чистой рубашке и древнем аккуратном галстуке.

Смотрит на меня этот человек, и, не слыша вопроса, продолжает спрашивать:

— Не из Чили?

— Нет, — ответил я безнадёжно.

— Да… — махнул рукой человек, протянул скорбно: — Да… В Чили-то мы облажа-а-ались…

И ушёл вбок. Так, в двух словах, он рассказал мне всю свою биографию и второй том учебника «История СССР».

Извините, если кого обидел.

18 октября 2004

История про пончо

Как-то я жил далеко от дома в странной местности. Время текло медленно, как сметанная кровь гевеи. Я качался в гамаке, смотрел на океан и курил кривую пахучую сигару. Сигары действительно были изрядно вонючи и чадили, будто пароходы, что пришли за банановым хлебом в этот край. Разглядывал я через створ гамака танцы при свете мигающих ламп. Крутили попами негры и индейцы, а так же всякая разноцветная их смесь, а над ними крутила свой вечный танец москиты.

Иногда ко мне подплывала черепаха и смотрела на меня круглыми добрыми глазами.

А по вечерам ко мне приходил Команданте Рамон де Буэнофуэно Гутьеррес и играл со мной в шахматы. В эндшпиле его жена, Мария-Анна-Солоха Гутьеррес, сверкая мне своими негритянскими глазами, делала мне загадочные знаки под столом. На шее у неё горело монисто из человеческих зубов, оправленных в чистое золото.

По утрам мы с Команданте упражнялись в стрельбе из пистолета. У меня пистолета не завелось, хотя в этих местах они заводятся в кармане быстро — как плесень от тропической сырости. Мы стреляли по бутылкам — я рисовал на них углём физиономии мужей своих бывших жён, а он — лица американских президентов и продажных генералов. Потом, привесив пистолет к поясу, он уезжал проверять нужные революции плантации коки, а я читал его жене Тютчева и Заболоцкого.

И под утро снова ко мне приходила мудрая черепаха, на панцире которой вырезана не то карта древних кладов, не то места захоронения промышленных отходов. Ещё там нацарапано неприличное слово — и я думаю, не мой ли предшественник, купец Артёмий Потрясин, прошедший сельву и мальву, оставил его черепахе на память в некоей четверти одного из прошедших веков.

Наконец, я купил на Центральном рынке нашего городка пончо — в этих краях это почётная и героическая одежда, названная так в честь