Читаем без скачивания Основоположник - Валерий Борисович Шаханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Беляков в какой-то момент перестал слушать и кивать головой. Карандаш в его руке завис над листом бумаги, на котором написаны были только два слова «Грот – прадюсор». Любые попытки прояснить цель визита свидетельницы тонули в обилии малозначащих деталей и нескончаемых проклятьях в адрес одного и того же персонажа – Грота.
– В то время я копила деньги на Турцию, но Грот меня обманул. У этого Маркина, он сам говорил, не было денег. На птицу деньги он, сволочь, нашёл. Но я, по-моему, уже об этом… На птицу деньги нашлись, а я осталась с хреном. Грота надо немедленно, срочно арестовать, товарищ полицейский.
– Мы объявим его в международный розыск, – пообещал Беляков, – О результатах дадим вам знать.
– У меня сохранился эскиз татуировки. Вам это может пригодиться? – перед уходом, стоя в дверях, вспомнила свидетельница.
– Пока в этом нет надобности, – успокоил её следователь, а сам подумал, что эта сумасшедшая баба, конечно же, не последняя, кто вот так, неожиданно, возникнет на пути начавшегося следствия, чтобы либо увести его в сторону и запутать, либо дать ключ для быстрой разгадки.
«Грот=сутенёр», прибавилась на листе ещё одна короткая строка.
А между тем, визит неожиданной свидетельницы вносил в дело криминальный подтекст. При определённом раскладе он мог перевесить даже политическую версию, отягощенную «золотым запасом» реверсивной партии. Смущал следователя и тот факт, что грань, о которую творческим началом тёрся Маркин, была настолько экстравагантной, что, наверняка, подразумевала некую скрытность и самой жертвы, и почитателей избранного им амплуа.
«Вопросы, вопросы», – вздыхал и в задумчивости стучал по столу карандашом утомлённый разговором старый следователь.
IV
Ежедневные убийства, взрывы, самоповешения казались следователю Белякову куда более естественными проявлениями жизни, чем выкрутасы, о которых с упоением рассказывали люди, знакомые с творчеством Иосифа Маркина.
Сергей Сергеевич испытал неприятное чувство, когда узнал, что и его женщины – жена и дочь – хоть и с разной степенью восторга, но всё же отмечали в артисте талант. Когда любимая Муся и Наташка впервые поведали ему о персонажах, придуманных и сыгранных Маркиным на сцене, глава семейства решил, что его жестоко разыгрывают. Разум отказывался принимать на веру услышанное.
– Чушь, такого не может быть! – отмахивался от неправдоподобной истории следователь.
– Да я тебе журналы принесу, раз ты нам с мамой не веришь, – повышала голос на отца Наташка и в один из дней притащила в дом несколько номеров красочного издания. Это был журнал «Розовый эппл».
Покрутив глянец в руках, пролистав несколько страниц, Сергей Сергеевич, словно испугавшись, что может подцепить заразу, швырнул журнал на пол. Одного абзаца из статьи некоего Самсона Носика ему хватило, чтобы понять насколько приятней иметь дело с трупами.
Очень скоро он осознал, что полученная в семье прививка помогла при дальнейшем расследовании необычного дела. Однако было и то, чего он, как мужчина, не понимал, а спросить у дочери не позволяли приличия, – кто дал Маркину разрешение так корыстно, бессовестно поступать с мужским достоинством?
Помочь разобраться могла только Муся.
– Погоди, – пытался мыслить логически Беляков, когда перед сном снова завёл с женой разговор об артисте, – выходит, и я мог бы закосить под «Писающего мальчика» или прикинуться «Болтом», а?
– А кто ж тебе мешает? – хохотнула Муся и рука её потянулась под одеялом к мужу.
– Подожди. Я не об этом.
– А я об этом.
– Отстань, нашла время, – потушил шалый блеск Мусиных глаз супруг, и, наперекор её романтическим ожиданиям, уставился в потолок. Себе он был вынужден признаться, что по трезвой ни за что бы не смог повторить художеств Маркина, что, возможно, даже и после пол-литры не рискнул.
Засыпая, следователь решил, что с утра начнёт отрабатывать версию, подсказанную неожиданным визитом обманутой гражданки Труфановой. То, что творчество Маркина подпитывалось за счет вполне конкретного причиндала, делало женский след более чем объяснимым.
«Где есть хоть один мужчина, – по старинке рассуждал Беляков, – нужно искать женщину: шерше ля фам6, где черт с копытом – там и свинья с чем-то там».7
В «Артистическом агентстве Маркина» следователя встретили вежливо и настороженно. Продюсер, как только увидел незнакомца, определил, что это именно тот человек, который просил его утром о встрече. Отношение к представителям карающих органов у Грота навсегда сложилось в период общения с капитаном милиции Петровым, усталое лицо которого нет-нет да всплывало в тревожных снах бывшего коммерсанта. Алексей первым протянул руку гостю и назвал себя.
– Вот видите, как приходится вас встречать, – чтобы придать разговору определённую тональность начал он. – Поверьте, нам всем сейчас очень и очень тяжело.
Сергей Сергеевич не почувствовал фальши в словах Грота. В агентстве всё безмолвно кричало о неожиданной и безвозвратной утрате. Вселенская тоска начиналась уже со входа, где посетителей встречал траурный портрет жизнерадостного Иосифа Маркина, и заканчивалась согбенными фигурами клерков, как тени проплывавших по офису. Рабочие столы были завалены свежими цветами; даже на полу не хватало свободного места для венков от организаций и частных лиц. Беляков лишний раз вынужден был убедиться, что имя Маркина – не пустой звук.
– Я всё понимаю, – кивнул следователь. – Мои соболезнования, как говорится, родным и близким. Вы были с Маркиным друзьями?
– Да, со школы.
– О-о! Похвально. Редко, когда школьные товарищи надолго уживаются в совместном бизнесе. Помню, у меня дело было одно. Там три институтских друга… Мы могли бы с вами где-то поговорить?
Грот повёл следователя в бывший кабинет Маркина, который по убранству больше походил на большую сувенирную, или даже антикварную, лавку с афишами и фотографиями на стенах. Пока гость с нескрываемым уважением рассматривал симпатичные безделушки, Алексей достал из шкафчика бутылку виски.
– Давайте, инспектор, для начала помянем нашего Ёсика.
– Что ж, дело святое. Только почему инспектор? Я – не из отдела кадров и не из Скотленд Ярда.
– Извините, черт дёрнул за язык. А как правильно?
– Сам пока не знаю. У нас реформа. Называйте по имени-отчеству. Так всегда надёжней.
Выпив по первой за помин души Маркина, Алексей спросил:
– Так что там с этими тремя институтскими друзьями, вы говорили?
– Да-да, говорил. Ничего особенного: вначале забрали бизнес у четвёртого,
