Читаем без скачивания Фаюм - Евгений Николаевич Кремчуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перелет был успешным и спокойным. Заселившись в гостиницу, Илья подумал, не выйти ли ему побродить до ужина в одиночестве по вечернему центру города. Мягко сыпал снег – как всегда, в свете фонарей и гирлянд заранее колдуя над волшебной атмосферой грядущих праздников. Как во сне, опочившая до весны Волга легко поднималась к небу и, осыпаясь оттуда вниз крохотными частицами, покрывала свой город ледяным орнаментом. В этом волжском городе Илью никто не ждал, и он не знал здесь никого, кроме Марусиных родных и Старцева.
Профиль учителя он нашел перед отъездом на сайте ее школы. Таким он и представлял себе Старика: размещенное на странице фото было, похоже, как раз из тех доисторических времен. Вглядываясь сквозь экран в его глаза, изучая славные вехи его учительской биографии, листая охватывающий два десятилетия внушительный список подготовленных им лауреатов, победителей и призеров, – мог ли Илья предполагать, что меньше чем через сутки он столкнется с ним лицом к лицу наяву, в самом центре провинциальной вечерней метели?
Он опешил, не поверив собственным глазам, потом суетливо дернулся и крикнул в спину удалявшемуся прохожему:
– Подождите! Минуту! Иван Яковлевич?
Тот обернулся и, приглядевшись к подошедшему Илье, развел руками.
– Да. Мы знакомы?
– Еще как, – сказал Илья со смешком. – Моя невеста, Маруся Бестужева – она у вас училась.
– Да… – неопределенно ответил Старцев, потирая нос. Он, конечно, изменился по сравнению с собственной фотографией на сайте, хотя и теперь еще не было резона звать его «стариком». – Давно? Я не всех учеников помню, к сожалению. Классов много, и слишком быстро время летит.
– Давно. – Илья кивнул. Он вдруг понял, что сейчас учитель пожелает ему всего доброго и развернется, чтобы навсегда уйти из его жизни. – Маруся часто вспоминала о вас и много рассказывала.
– Если много хорошего, то это очень лестно. – Старцев улыбнулся. – Ну, всего вам доброго, я рад был поговорить, но мне уже пора.
– Еще минуту, Иван Яковлевич! – Илья судорожно пытался хоть за что-то ухватиться. – Я из Петербурга прилетел, в первый раз у вас здесь. Не подскажете какое-нибудь кафе неподалеку, где можно по-человечески поужинать? В спокойной обстановке.
– В гостинице хорошее кафе. Это рядом, чуть повыше. – Старцев указал рукой в том направлении, откуда Илья пришел.
– А вы не составите мне компанию? Как приглашающий я полностью угощаю. Серьезно, я никого не знаю здесь больше. – Илья лукавил, но при таких обстоятельствах это было простительно. – В компании, кстати, и аппетит лучше.
– Ну познакомьтесь тогда с кем-нибудь в кафе… для аппетита, – сказал Иван Яковлевич. – Простите, меня ждут, так что мне действительно пора идти дальше. Всего доброго. Вашей невесте передавайте мой учительский привет из далеких времен.
– Она погибла, – громко сказал Илья.
– Э-э… – Старцев ответил не сразу. – Глубоко соболезную вам. Но все-таки нет, извините. Я не люблю вечера воспоминаний. Тем более что тут мне и вспомнить-то особо нечего, если честно.
Он ласково коснулся плеча Ильи, повернулся и пошел сквозь метель к пешеходному переходу на другую сторону проспекта.
Могло ли случиться так, что Старика по живому полоснуло бы горе Ильи, что он понял бы собственный – такой важный в эту минуту – смысл? Пожалуй, да. Тогда в кафе с экстравагантным названием «Палаты святого ангела» Илья догадался бы наконец представиться. Сделав заказ, он прежде всего спросил бы Ивана Яковлевича о самом главном. Нет, я в карты вообще не играю, удивленно ответил бы тот. Они запросто могли бы просидеть за столиком несколько часов, потому что в действительности учителя никто не ждал – ни дома, ни где-либо еще. Выяснилось бы, кстати говоря, что оба «венских» дома в ближайшие год-два планируют сносить. И хотя Старцеву обещают квартиру с индивидуальным отоплением в новостройке, ему ужасно не хочется уезжать оттуда, где стены и половицы хранят клад минувшего, но драгоценного для него времени. Драгоценного и бессмысленного – как и старые монеты, его ни на что уже теперь не потратишь. Я знаю, что вам предстоит, сказал бы Старцев Илье, я сам до сих пор очень скучаю по деду. Заговорив о смерти и бессмертии, они неизбежно вспомнили бы Гильгамеша – испытания, выпавшие на его долю, и явленное ему откровение. Если честно, сказал бы Илья, будущему вряд ли найдется дело до нас. Все, что мы можем, добавил бы он, это немного согреть собственное время. И что, спросил бы Старцев, и все? Потом он рассказал бы Илье, что дед родился в девятьсот девятом и богатая дедова семья владела обширным имением. В имении этом были две рощи – большая и малая, издавна полные детских забав, тайн и приключений. Деревья из малой рощи прадед, и отец прадеда, и его отец продавали на оружейный завод, что стоял неподалеку – там из них делали приклады. А сосны из другой, из корабельной рощи в свой срок становились мачтами парусных судов. Так и люди, сказал бы Илье Старцев, как говорил мне дед, и те, что жили, и те, что сейчас живут, для изготовления чего-то оказываются нужны. Да, они запросто могли бы просидеть так за столиком несколько часов, поговорить и поспорить им нашлось бы о чем. Затем, проводив учителя до крыльца гостиницы, Илья поднялся бы к себе. И долго, не включая свет, стоял бы в своем раздвоенном одиночестве – глубоко в матовой тьме зеркала.
В коридоре перед дверью номера Илья еще раз хорошенько отряхнул куртку и шапку от налипшего снега, чтобы не разводить внутри сырость. Ужинать не хотелось, метель умиротворила, но и утомила его. Он сбросил ботинки, одежду, нижнее белье, шелуху иссохших обликов, щелкнул выключателем и нагим рухнул на кровать, снова вскидывая краденый ПМ – но за долю секунды до выстрела хлестко ударил себя по руке. Пуля ушла вверх. Таксист, обернувшись, присел и жалко закрыл голову руками. Где-то невдалеке залаяли собаки.
– Хватит уже, хорош, – беззвучно сказал я Илье. – Маруся мертва, она теперь бессмертна. Ты точку уже поставил. А дальше не суди. И не казни.
– Кто ты вообще такой, чтобы меня останавливать? – злобно спросил он.
– Я? Да по сути дела просто метафора, брат. Соузник – ты же сам нашел словцо.
– Это ведь ты все и подстроил?
– Все? Нет! Ты преувеличиваешь мои возможности.
– Ладно, не все. А что тогда?
– Я в силах только слегка направить жизнь. Или отклонить. Но не смерть, точно. И потом, ты же сам этого хотел, разве нет?
– Ну и что, – помолчав, сказал Илья, – нам с тобой делать, автор? Отвязался бы ты от меня.
– Это уж не нам решать, – беззвучно ответил я.
2Найти дом, где жили родители Маруси, оказалось несложно. Вчера Элиза Федоровна сказала Илье по телефону, что съездить с ним на кладбище она пока не сможет – поэтому приглашает его домой. Надолго, ненадолго – уж как получится. Лучше, конечно, в первой половине дня: Иван Сергеевич будет на службе, Сережа – в школе. Дома, собственно, только она с Настёной – в сад они пока жалеют ее отдавать. Можешь ничего не покупать, сказала Элиза Федоровна, к чаю все есть.
Илья все равно вышел из гостиницы пораньше, чтобы зайти – это оказалось по дороге – за гостинцами для девочки. Теперь он стоял у подъезда в ожидании назначенного времени. В большом пакете из крафтовой бумаги лежали игрушечный ноутбук для изучения алфавита, книга французских сказок, кукла-марионетка в сарафане и с огромным бантом. Ей отлично подошло бы имя Маруся, подумал он в магазине и взял куклу не раздумывая, а вот с остальным пришлось повозиться. Наконец время пришло. Илья взглянул на меня, набрал на домофоне номер квартиры и нажал кнопку вызова.
В просторной квадратной прихожей прямо напротив входной двери стоял огромный раздвижной шкаф с зеркалами от пола до потолка.
