Читаем без скачивания Баллада о проклятой любви - Стефани Гарбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ЛаЛа тяжело вздохнула:
– Дом Слотервуд совершал жуткие вещи. Но все из нас однажды поступали ужасно во имя любви.
Она усмехнулась, и Эванджелина заподозрила, что определение ужасных поступков у ЛаЛы вполне соответствует представлениям Джекса: они готовы были пойти на все что угодно ради желаемого.
Через мгновение ЛаЛа вышла ее комнаты, напоследок чмокнув Эванджелину в щеку и сказав, чтобы она обязательно переоделась перед ужином.
После проведенного в тесной карете дня Эванджелина желала лишь долго нежиться в горячей воде, а не менять наряды, но она понятия не имела, когда вернется Джекс, а переодеваться в его присутствии ей совсем не хотелось.
Она начала перебирать платья, которые оставила для нее ЛаЛа.
Внезапно раздались приглушенные голоса:
– Осторожно…
– Проклятие Лучника… охотится… едва ее не убил.
Едва слышимые фразы доносились из соседних покоев. Эванджелина не должна была подслушивать, и ей уж точно не стоило на цыпочках подкрадываться ближе к стене, но голоса принадлежали Джексу и ЛаЛе, а говорили они о ней и Аполлоне.
Эванджелина сложила ладони около уха и услышала Джекса, чей голос звучал более отчетливо:
– Ты можешь снять проклятие?
Эванджелина затаила дыхание. Неужели он и правда имел в виду то самое проклятие? Но ведь лишь из-за заклятия Лучника она и согласилась открыть арку.
Замерев на месте, она прислушалась к тихому ответу ЛаЛы:
– Мне жаль, но с прошлой недели, как ты побывал здесь, ничего не изменилось. Я все еще ничем не могу помочь.
– Хотя бы попытайся.
– Тебе хорошо известно, что спасения нет.
– Попробуй найти его, – сказал Джекс. – Она может умереть.
– Ты не позволишь этому случиться.
– Я… – Он зарычал, и полный ярости рев эхом отскочил от стен.
Затем воцарилась тишина, которую нарушало лишь учащенное биение сердца Эванджелины. Через мгновение Джекс снова заговорил, вот только на этот раз его голос звучал слишком приглушенно, чтобы разобрать слова, – или же вихрь мыслей в голове Эванджелины заглушал все остальные звуки. Он велел ей не искать другой способ снять проклятие Лучника. Не единожды повторил, что в этом нет никакого смысла. Но именно этим Джекс, казалось, и занимался. И, судя по словам ЛаЛы, всю прошлую неделю, когда его не было рядом, он искал способ снять проклятие.
Эванджелина тотчас одернула себя, напоминая, что не может доверять Джексу. Она была для него лишь ключом, способным открыть Арку Доблестей, да и ЛаЛа однажды упоминала, что люди, которые сближались с Джексом, непременно погибали. Поэтому, хотя Джекс и пытался найти способ покончить с проклятием, он без всяких сомнений делал это только ради того, чтобы она открыла арку и воплотила в жизнь другой его жуткий план.
Она упрямо отгоняла от себя мысли, что Джекс, возможно, искал лекарство потому, что искренне заботился о ней. Эванджелина знала, что это правда, но верилось все равно с большим трудом. Ведь она тоже заботилась о нем.
– Сколько камней нужно найти? – спросила ЛаЛа.
– Три.
Мгновение стояла тишина, а затем ЛаЛа мягко произнесла:
– Надеюсь, ты захватил достаточно яблок.
24
Сомнения снова и снова терзали Эванджелину, но она была уверена в одном: ЛаЛа подобрала для нее поистине великолепное платье.
Как только надела его, она подумала, что именно так и ощущается столь желанное «долго и счастливо». Эванджелина завила волосы цвета розового золота и уложила их на затылке, закрепив заколками в форме цветков, в центре которых виднелись яркие драгоценные камни. Она хотела подчеркнуть смелое декольте, которое почти полностью оголяло ее плечи, если не считать изящных тонких бретелей, спускавшихся к соблазнительному V-образному вырезу. Воздушная ткань платья искрилась звездной пылью. Лиф украшала россыпь расколотых драгоценных камней, переливавшихся розовыми, голубыми и фиолетовыми оттенками, а от груди спускалась пышная юбка с разрезом до бедра. Наряд выглядел очень смело, и Эванджелина чувствовала себя безрассудной, кружась перед зеркалом до тех пор, пока осколки драгоценных камней не вспыхнули ярким блеском.
– Чем ты тут занимаешься? – спросил Джекс за ее спиной.
Ее дыхание перехватило, а шрам в виде разбитого сердца опалил запястье огнем. Она даже не услышала, как он вошел. Эванджелина так резко остановилась, что юбки платья закрутились вокруг у ног, и она посмотрела на отражение Джекса, едва не лишившись дара речи от его красоты.
Сердце ее жалобно заколотилось, и она всеми силами попыталась его успокоить. И хотя Джекс воплощал в себе все самое худшее, почти все пороки человечества, одного у него было не отнять – красоту столь неотразимую, что причиняла боль. Возможно, все дело в его золотистых волосах. При определенном освещении казалось, что они и правда отлиты из настоящего золота. Его глаза сверкали так, как никогда не блестели глаза обычного человека. Так что, возможно, она могла обвинить его глаза. Или губы, такие идеальные и манящие. И сейчас на них играла лукавая усмешка.
– Так вот чем ты занимаешься, когда меня нет рядом?
С трудом подавив внезапно возникшее желание спрятаться в гардеробной, Эванджелина повернулась и посмотрела ему прямо в глаза, наградив ответной улыбкой.
– А ты всегда размышляешь, чем я занята, когда тебя нет рядом?
– Осторожнее, Лисичка, – сказал он, сделав еще один шаг к ней. – Твои слова звучат так, будто эта мысль пришлась тебе по душе.
– Конечно нет, можешь даже и не мечтать об этом, – ответила Эванджелина, надеясь, что он не заметит, как сбилось ее дыхание. – Мне нравится думать, что я досаждаю тебе так же, как ты досаждаешь мне.
На щеках Джекса появились ямочки, придавшие его облику обманчивое очарование.
– Значит, это ты думаешь о том, чем я занят, когда тебя нет рядом с тобой?
– Только потому, что я знаю, что ты замышляешь что-то недоброе.
– Недоброе, – повторил Джекс и рассмеялся. – А я-то надеялся, ты уже поняла, что я способен на гораздо, гораздо более ужасные поступки.
Он взял ее за руку, и сердце Эванджелины подскочило к горлу. Она бы предпочла высвободиться из его хватки, но не хотела показывать, как сильно его близость влияет на нее. Хотя ей казалось, что он уже все знает. Иначе зачем он взял ее за руку и прижал к себе?
– Помни, – произнесла она, – никто не должен умереть.
Джекс бросил на нее хмурый взгляд:
– Некоторые из этих людей заслуживают смерти.
– Но сегодня праздник ЛаЛы, – напомнила она.
Судя по выражению его
