Читаем без скачивания Артефакт для правителя - Оксана Зиентек

- Увы, Ваша Светлость, - Зигфрид вздохнул. Получилось почти искренне. – Вдова моего бедного племянника оказалась поганой бабой. Ведовством она заставила Зигфрида отказаться от прежних обещаний и жениться на ней.

- О-о! – Глубокомысленно протянул герцог, поощряя рассказывать дальше. Но рыцарь счел благоразумным не вдаваться в подробности. Когда правитель в таком настроении, не сболтнуть бы лишнего.

Тут поневоле пожалеешь, что во дворец пригласили его одного. А он, дурак, еще радовался поводу оставить жену в поместье и избежать лишних трат. Хорош же он будет, если начнет сейчас заикаться: «Жена видела… Жена слышала… Жене сказали…». Нет, чего уж греха таить, он и сам охотно поверил в подозрительные шепотки. Как-никак, владетельным рыцарем быть намного приятнее, чем ленным. Но, все же, было бы хорошо иметь в запасе что-то большее, чем ссылки на жену.

Рыцарь смотрел на герцога, ожидая дальнейших расспросов. А герцог смотрел на рыцаря. Смотрел, и думал, что же ему делать. С одной стороны, отчеты говорили, что хозяйствовал этот рыцарь рачительно и умело. В походы ходил, и не сам, а со взрослым сыном. То есть, земли - в надежных руках, есть кому защитить, приумножить. И кому передать – тоже есть. С другой стороны, предавший раз – предаст и дважды. Предавший свою родню, так же легко предаст и того, кому приносил вассальную присягу.

Наконец, Вильгельм-Август принял решение. «Ладно, Зигфрид,» - подвел он итог беседы, - «Я подтверждаю ваше право на владение Фехельде. Присягу принесете через два дня на торжественном приеме в честь завершения празднования Новолетия». Он говорил, замечая, как едва слышно выдохнул рыцарь.

Герцог позволил себе мысленно позлорадствовать пару мигов и добавил: «А по поводу вдовы вашего племянника, я напишу магистрату. Что они себе там думают?!» - он демонстративно нахмурил брови. – «Все смертные приговоры, касающиеся свободных (за исключением наказания разбойников) им велено согласовывать со мной. Напомните, кто там у вас судья? Я непременно разберусь, что там за самоуправство».

Сказано это было с такой утешающей интонацией, будто это фон Фехельде только что жаловался ему на неправедный суд в отношении родни. Но рыцарь Зигфрид не оценил благородного порыва, смутившись еще больше. «Ваша светлость,» - внезапно севшим голосом проговорил он. – «Ваша светлость, не было никакого приговора».

- Что-то?! – Герцог, внутренне наслаждаясь этой игрой в кошки-мышки даже привстал, демонстрируя удивление и гнев. – Кто осмелился казнить дочь и вдову рыцаря без суда?! И где были вы в тот момент? Почему не защитили?! – И добавил уже другим, более деловым тоном, - Я непременно пошлю своих людей, пусть проверят протоколы дознания.

- Так ведь, Ваша Светлость! – Казалось, рыцарь только всплеснул руками, от волнения забывая изысканную придворную речь и переходя на родной диалект. - Не было никакого дознания! Вот как вечером притащили ее и заперли в ратушном подвале, так ночью и померла. Сама. Кто ж знал, что так выйдет?! Свидетели были, процесс был готов…

- Я разберусь. – Сухо пообещал герцог, отпуская посетителя.

Рыцарь Зигфрид вышел из кабинета и, не стесняясь ни Яниса, ни ожидающих в приемной людей, вытер пот рукавом камзола. Далась же герцогу эта вдова! Вцепился, как клещ. И, главное, вывернул все так, что ни о каком титуле и заикаться не приходилось. Спасибо, что при своем остался. Фон Фехельде мысленно возблагодарил Творца за то, что за два оставшихся до празднества дня герцог вряд ли успеет сгонять людей туда и обратно. А после прилюдного подтверждения прав на имущество давать делу обратный ход уже никто не станет.

А герцог в ожидании следующего просителя задумался о том, что следовало бы съездить в паломничество. Похоже, пришло время обсудить кое-что с аббатом. В письмах о таких вещах не говорят, но делать что-то надо. И дело не только в Лотте.

***

Пока мужчины решали имущественные вопросы, Лотта занималась своими делами. Она выходила в храм, выходила на рынок, но никто не спешил тыкать в нее пальцем с криком: «Держи ведьму!». Постепенно она успокоилась. Перестала вздрагивать от каждого громкого окрика и даже завела пару знакомых среди почтенных дам своего круга. Герцог все так же был сильно занят во дворце, так что встречи у них стали нечастыми.

Однажды он пришел чуть раньше, снова застав Лотту за книгами.

- Что читаешь? – С интересом спросил он, разглядывая толстый фолиант с затейливыми картинками.

- Труды святой Хильдегард, - ответила Лотта немного смущенно. – Магистр посоветовал начать с «Книги о простой медицине».

- А-а, «Физика», - с пониманием протянул герцог. – Похвально, похвально. Готовишься в помощницы к магистру?

- Куда уж мне, - смущенно улыбнулась Лотта. – Сестра Геновефа в обители не нашла во мне особых целительских талантов. Но хроник у магистра в библиотеке нет, а в магии я пока даже учебник не осилила.

- О, так это для тебя наш почтенный магистр выпросил мой старый учебник? – Рассмеялся герцог. – Мог бы сразу сказать, я бы дал быстрее и охотней. А я уж думал, он на старости лет решил обзавестись учеником.

- Магистр сказал, что он – медикус, а не педагог, - снова улыбнулась Лотта.

- Да, да. Мне он, обычно, примерно так и отвечает. Слушай, у тебя есть что-нибудь поесть? – Безо всяких предисловий сменил герцог тему. - Сегодня во дворце был официальный ужин. Я до одури надышался парфюмом. Отболтал себе весь язык, поддерживая совершенно дурацкие беседы. И, в итоге, остался голодным.

За последние месяцы Лотта уже успела привыкнуть к тому, что ее ночной гость бывает непредсказуем. И то, что дворцовый этикет он на ночь оставляет там же, где и герцогскую корону, она привыкла тоже. Но, все равно, слушать жалобы правителя обширных земель, что его, словно последнего оруженосца, забыли покормить, было забавно.

- Есть хлеб, - сказала она, раздумывая, что еще можно соорудить на скорую руку. – Есть свежий сыр, очень нежный, так и тает во рту. Есть немного колбасок, но холодных, остались от обеда. И яблоки, голлернские, с Полабья.

- Неси всего понемножку, - милостиво махнул рукой Его Светлость. – И запить чего-нибудь.

Они сидели у теплой стены, покрытой глазированными плитками, ели холодную колбасу, из которой Лотта собиралась завтра приготовить обед, и хлеб. Наверное, кухарка завтра удивится, что обычно скромные хозяева за ночь смели почти все запасы, но вслух ничего не скажет. Мудрая женщина