Читаем без скачивания Артефакт для правителя - Оксана Зиентек

Но, будучи теперь владетельным рыцарем, он вместе с поместьем унаследовал и обязанности. И теперь, когда весь честной люд праздновал Новолетье, пришла пока показаться герцогу на глаза. Рыцарь Зигфрид (в столичном гарнизоне его уже успели окрестить «старый рыцарь Зигфрид», в память о безвременно погибшем племяннике) надеялся, что поданное прошение дошло вовремя и обратно он вернется уже фрайгерром. Не для себя, он сам не видел в этом титуле ничего, кроме лишних хлопот и расходов, но для детей. Им - жить.

Утром, перед тем, как отправиться на назначенную аудиенцию, рыцарь свернул к небольшому храму, расположенному на стыке предзамковых – рыцарских – улиц и одного из гильдейских кварталов. В пустом по раннему времени помещении его встретил старенький храмовник, подслеповато щурящийся напротив широко распахнутой двери.

- Доброго утра, э-э… господин рыцарь! – Запнулся он на миг, быстро оценивая незнакомца, дабы ненароком не оскорбить неучтивым обращением кого-то из вельмож.

- Доброго, достопочтенный, - С должным почтением приветствовал рыцарь. – Хочу сделать пожертвование на поминовение.

- Кого поминать будем? – Участливо спросил храмовник, деловито пряча в складках грубой робы протянутый рыцарем кошелек.

- Родственницу.  – Коротко ответил рыцарь Зигфрид. – Умерла при родах прошлым летом. Вместе с дитем. Лоттой звали.

- Ох-ох, господин рыцарь… - сочувственно покивал храмовник, шаркающей походкой направляясь к алтарю. – На все воля Творцова. Я помолюсь…

- Помолитесь, достопочтенный, - кивнул рыцарь и не оборачиваясь пошел в сторону выхода.

Сейчас, когда он переложил этот груз со своих плеч на Храм, стало спокойнее. А до этого его то и дело одолевали сомнения, что задуманное удастся. Словно где-то, глубоко внутри жила неуверенность в том, что свалившиеся на его семью блага принадлежат им по праву.

Нет эту поганую девку – Лотту – ему не было жаль. В том, что она ухитрилась как-то приворожить его племянника, рыцарь не сомневался. Да и жена его показывала потом что-то из вещей покойного Зигфрида, прошитое ниткой с наговорными узлами. Ну, точнее, это они думали, что наговорными. А иначе, зачем прошивать дрянной ниткой добротную ткань?

Так что, если бы суд приговорил эту охотницу за чужим добром хоть к утоплению, хоть к сожжению, рука Зигфрида-старшего не дрогнула бы сама исполнить приговор. В свой срок. Но убивать без суда он никого не хотел, всего лишь попугать, чтоб не кочевряжилась сильно на допросах. Ну и, чего греха таить, душу жгла обида за племянника. Кто ж знал, что эта Лотта из Беттмаров окажется такой хлипкой?!

Да и ладно, сама девка померла и померла, Творец с ней. Но вот ребенка было жаль. Тем более, как оказалось, семейное наследство никогда и не было по-настоящему под угрозой. Не надо было ни бороться с вдовой за право опеки, ни затевать долгие тяжбы, доказывая, что Зигфрид мог и не быть отцом новорожденному. Пусть бы дите жило. Уж какое-никакое приданое девчонке он бы отжалел. Не поскупился же покойный Зигфрид на приданое для жениной родни.

Может, потому и тянул рыцарь фон Фехельде с прошением, что чувствовал вину за невинно загубленную душу. И только ближе к концу осени, когда вся эта история в округе перестала обрастать все новыми и новыми слухами, поддался уговорам жены и написал письмо герцогу. И сейчас, идя на аудиенцию, стареющий рыцарь робел так, как не робел никогда на поле боя. И потому так важно ему было чувствовать, что Творец – на его стороне.

***

Герцог Вильгельм-Август рассеяно смотрел в окно, не обращая внимания, что уже по третьему разу перелистывает поданные секретарем бумаги. Янис подсуетился: опросил кого надо, выслал пару гонцов, и теперь на столе перед Его Светлостью лежали результаты проверки. История, изложенная в них, была не сказать, чтобы с душком. Нет, от всего этого дела смердело до небес.

Особенно заинтересовали герцога два совпадения: имя молодой вдовы, обвиняемой родней мужа в ведовстве, и пол ребенка: девочка. «Единственная родственница, которая у меня осталась» - вспомнились ему слова Лотты. Вдовы Лотты, которая упорно молчала о покойном муже, пугалась до полуобморока при звуке собственного имени и слезно просила о том, чтобы некая целительница могла привезти свою сиротку-воспитанницу в Брунсвик.

Стук в дверь отвлек герцога от тяжелых мыслей. 

- Ваша Светлость, рыцарь Зигфрид фон Фехельде по личному делу, - доложил верный Янис.

- Проси, - кивнул Вильгельм-Август, откладывая бумаги на край стола.

Он напомнил себе, что праведный судья должен всегда выслушивать обе стороны, и приготовился слушать. Солнце уже успело взойти довольно высоко, и его лучи заставляли камни в фамильных перстнях сверкать особенно ярко. Вильгельм-Август сосредоточился на одном из них – синем, который, по преданию, должен защищать владельца от чужого влияния и даровать ясность мыслям. Последняя была ему сейчас невероятно важна.

Начало аудиенции было обычным. Приветствия, знакомство, заверения в вечной преданности и прочие привычные ритуалы. Зигфрид фон Фехельде все ждал, когда же герцог коснется темы его прошения, но Его Светлость упорно обходил этот вопрос стороной. Зато долго и дотошно расспрашивал, как и когда рыцарь Зигфрид с семьей принимали наследство, что в него входило и прочие хозяйственные дела.

- А что же молодая вдова? – Спросил герцог, словно невзначай, выслушав обстоятельный ответ. – Я слышал, ваш племянник женился незадолго перед походом. Какую вдовья долю она получила? Заботились ли вы уже об устройстве ее судьбы? Если нет, у меня есть на примете пара достойных рыцарей из сослуживцев покойного Зигфрида.

- Э… - Рыцарь фон Фехельде сглотнул. Нет, ну надо же было Его Светлости так не вовремя проявить великодушие! – Ваша Светлость, а вдова – она умерла.

- Не может быть! Какая жалость! – Вопреки словам, вид у герцога был скорее насмешливым, чем участливым. И тут все чутье старого вояки снова взбунтовалось, предчувствуя неприятности.

Потому что, когда после боя твой старый командир смотрит на тебя вот так, участливо и с легким прищуром, жди беды. Его Светлость не был командиром рыцарю Зигфриду. Строго говоря, молодой правитель был всего на пару-тройку лет старше его сына – Иоганна. Но было в нем что-то такое, что-то кроме титула, что заставляло старого вояку теряться под этим пристальным взглядом. И обещанные неприятности не заставили себя ждать.

«А отчего-же умерла бедная вдова?» – Бровь герцога чуть приподнялась вопросительно. И тут-то Зигфриду соврать, да не соврать даже, а просто сказать не все. Так ведь Его Светлость – не случайных храмовник в