Читаем без скачивания Мемуары военного фельдшера - Клавдий Степанович Баев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Солнце уже садилось, а мы все еще не дошли до места ночевки. Конвойные, угрожая оружием, заставляют идти быстрее, хотя прекрасно видят, что пленные плетутся из последних сил. Но вот, наконец, показался город. Кто-то сказал, что это город Макеевка. Теперь и сам пленные старались дотянуть до города. Те, кто поздоровее, начали помогать более слабым. Шли в обнимку по два, по три и даже по четыре человека. В таком виде все пленные дошли до города без отстающих.
Очень много жителей вышли на улицу города, по которой нас гнали. Тяжело, наверно, им смотреть на такое шествие. Колонну пленных остановили в центре города около площади. После подсчета пленных загнали в большой двухэтажный каменный дом с просторными комнатами и коридорами. В коридорах и комнатах была чистота. Как-то даже непривычно после грязи в таких помещениях. В коридоре даже стояли чаны со свежей водой. Разместились в комнатах. Мест хватало всем. Ужинали – у кого что было, но в основном, свежая холодная вода. Я со своим новым другом поделился жмыхом, а он со мной кукурузным хлебом. Но не столько ели, сколько пили воду. Давно такой воды не пивали! Казахи и узбеки и здесь хотели в печках жарить павшую конину, но им не дали этого делать остальные пленные. Во-первых, печи еще неизвестно исправные или нет, мог возникнуть пожар. В общем, дело доходило до драки и в конце концов их выгнали из комнат в коридор, там они и спали. На каждой ночевке умирают по несколько человек. В основном, это те, кто жрет павшую конину.
Только сегодня я узнал, как звали моего нового друга. Мы лежали рядом и долго не могли уснуть, все разговаривали. Фамилия его Комаров Иван Иванович. Родом откуда-то из Коркино Челябинской области. До войны работал в шахте по плотницкой специальности. В плен попал под Манычем. Сейчас ему более сорока лет. Еще молодым пареньком ему пришлось повоевать с немцами в первую мировую войну, а затем, на протяжении всей гражданской, вообще пришлось не расставаться с винтовкой. Настал час, когда снова пришлось взяться за оружие, да вот не повезло. Старый солдат сильно не унывал. На ногах он держался покрепче, чем иной молодой. Верил в то, что все равно из плена вырвется. «Воевать еще будем, только духом не надо падать, заживо себя хоронить. Не раскисать! Пока идут ноги, надо идти! Эх! Был бы я молодой, легонько бы убежал… Сейчас ноги не те. А эти, мерзавцы, которые нас гонят, стрелки плохие. Это не солдаты, а профессиональные убийцы. За два-три метра они, конечно, не промажут в безоружного человека. И рука у них не дрогнет убить пленного. Это же разная уголовная сволочь, которая при Советской власти не вылезала из тюрем. С приходом немцев они почувствовали свободу и сразу же предложили им свои услуги. Жаль, очень жаль, что наше правосудие так мягко с ними поступало. Всех их до одного надо было уничтожить, к чертовой матери! А сейчас что получается? Они не только над пленными издеваются, и жителям от них достается. Эх, сынок! Встретиться бы хотя бы с одним из этих выродков при других обстоятельствах…Поговорил бы я с ними тогда!».
Утром началось построение. Вокруг площади стояло много жителей, а на самой середине площади находилось несколько немецких офицеров и гражданских лиц. Они о чем-то переговаривались. Тут же, рядом с ними, находилось какое-то возвышение, накрытое брезентом. Через некоторое время, то есть после подсчета, колонна пленных начала перестраиваться в два ряда. Колонна в ряд по два начала двигаться возле края площади до тех пор, пока в нее не влились все остальные. Получилась довольно длинная колонна. Опять начался подсчет, который длился целый час. Затем опять началось движение. На этот раз голова колонны направилась на середину площади, где находились немецкие офицеры и гражданские лица. С возвышения был снят брезент и там оказался хлеб. Каждому пленному прямо на ходу давали по булке хлеба, самого настоящего серого хлеба. Это просто чудо! Уж, не во сне ли это? Даже не верилось. Хлеб был еще теплый, даже не успел остыть. Каждый пленный получил по булке хлеба, а хлеб еще остался. Тогда снова началось движение в том же порядке, и опять каждый пленный получил третью часть булки.
Что-то опять решили давать, так как началось движение в том же порядке. На этот раз, два пожилых немецких солдата стояли каждый с небольшим полным табаку мешком. Каждому пленному давали по полному граненому стакану табаку. Это было действительно что-то невероятное. Никогда еще такого не бывало. Но табак получили не все, хотя его хватило бы каждому больше, чем по стакану. Табак получили меньше половины пленных и виноваты в этом сами пленные. А получилось вот что. Один из пленных, получив стакан табака, решил, что ему этого мало, запустил руку прямо в мешок и успел положить горсть-две себе в карман. Немец закричал и хотел задержать его, но в это время еще несколько пленных запустили руки в мешок. А потом не разберешь что творилось…Началась свалка, мешок уронили и табак рассыпался по снегу. В этой свалке уронили и немца. К месту свалки сбежались немцы и конвойные. В ход пустили приклады. Порядок был наведен, но табак выдавать больше не стали. Начальник конвоя сказал: «Дисциплин нет, табак нет! Должен понимайт!».
Когда пленные были построены в колонну по пять человек, один из гражданских лиц сказал несколько слов: «Товарищи! Мы с большим трудом сумели добиться у военной власти разрешения на то, чтобы хоть немного чем-то помочь вам. Мы сделали все, что в наших силах. Но некоторые из вас нехорошо поступили. Жители многих сел и города жертвовали для вас, быть может, последней щепоткой табака, а вы его рассыпали и перемешали с землей и снегом».
Да, действительно, по-свински поступили. Что это за геройство? Жители решили помочь из последнего…А что получилось? Что они сейчас могут подумать о нас? Из-за нескольких человек половина пленных лишилась курева. Без сомнения, сейчас этот табак достанется немцам и конвоирам.
Мы с батей
