Читаем без скачивания На шипах - Алексей Александрович Нескородов

– Какое имя, старичок? Тебя уже давно все забыли. Твое дело помалкивать и сыпать песком. Я же ради вас, ублюдков, стараюсь, что бы вы могли своим женам платья купить и на детей памперсы натянуть. А вы суки неблагодарные еще что-то вякаете. Да ты даже в основу попасть не можешь, и что-то пытаешься мне предъявить. Для начала выиграй что-нибудь, а потом поговорим.

– С тобой нам точно ничего не выиграть.

– Дни фашиста сочтены. Я лишь помогаю скорее решить эту проблему. И ты, старичок, здесь тоже будешь не долго.

Глава 15. Жидкие деньги

Череда поражений и сомнительная игра Кривоножко не вводили меня в депрессию, так как отсутствие денег. Задержки с выплатами, на фоне периодических звонков обеспокоенного Марселя, покрывали покрашенные мною волосы новым слоем седины. Я всерьез переживал за будущее, за безопасность сына и бывшей жены. Любезные угрозы Марселя имели страшную силу, недооценивать которую мог только глупец или мой друг Валера. Бывший друг. Я же относился к ситуации с полной серьезностью, а нависшие над семьей Сафоновых проблемы могли превратить в трагедию и мою жизнь. Совершенно неожиданно, я начал понимать Кривоножко. Противная мысль захватывала сознание, не оставляя меня в покое. Протест киевской выскочки становился не таким уж и глупым в свете того, что нас и дальше кормили завтраками с обещаниями выплатить зарплату. Козлов заверял, что все хорошо, но по его залитым водкой глазам было видно, что это совершенно не так.

Из газет и телевизора ежедневно приходили вести о том, что Алексея Александровича и его отца вот-вот посадят за решетку. И лишь толстые, еле втиснувшиеся в монитор, рожи дорогих адвокатов заверяли, что все это инсинуации, а настоящие виновники разгуливают на свободе, угрожая убить их подопечных. Меня мало волновала правда закручивающегося вокруг нас детектива, но отсутствие денег и туманность перспектив лишали крепкого сна.

Ситуация оставалась скверной. Депрессия и страх холодной вязью закрадывались прямо в душу. Если бы не Суббота, я бы уже наверное сошел с ума. Он стоически воспринимал удары судьбы и лишь пропущенные мячи мешали этой гармонии.

Теплым июньским вечером, после очередной утомительной тренировки, мы по привычке сидели в комнате. Я смотрел телевизор, а Суббота с непринужденным видом, облокотившись спиной на стену, задумчиво листал журнал. В дверь постучались, и внутрь вошел Козлов. Командный кризис оставил отпечаток на его круглой физиономии, которая из-за понурых стеклянных глаз и отвисших щек, больше походила на лицо бультерьера.

– Пьяный что ли? – Спросил у него Суббота?

– Нет. С чего ты взял. – Запротестовал он.

– Чую запах перегара.

– Я просто согрелся.

– Так на улице и так тепло. – Подметил я, указывая на трещащий в углу вентилятор.

– На душе холодно.

Со стоном дикого кабана Козлов плюхнулся на кушетку. Порылся в карманах и достал пачку сигарет.

– Будете? – Спросил он.

– Так нельзя. – Ответил Суббота.

– Теперь можно. – Козлов глубоко вздохнул, выпустив в воздух дух табачного джина.

– Ты чего пришел? Деньги принес что ли?

– Не совсем. Денег пока не будет.

– Как это? – Возмутился я. – Мы что, отряд матери Терезы или Пегас переименовался в «Тимур и его команда»? Ты обещал разобраться с этим вопросом.

– Обещал. Разберусь. Но свободных денег нет. Пока что! Адвокаты, суды, следствие. Все требует вложений. На нас решили сэкономить. Пока.

– И что? Никаких вариантов? – Спросил Суббота.

– Есть вариант. Идем за мной.

Мы вышли. За дверью стояла телега. Суббота присвистнул, выражая явный восторг. С открытым ртом я смотрел на стоящие на телеге ящики. Снизу доверху, почти под самый потолок выстроились они ровной стеной. Суббота вытащил из одного из них прозрачную бутылку, с изображенным на этикетке белым крылатым конем. Легким движением он раскупорил горлышко.

– Холодненькая. – Сказал Суббота, после нескольких глотков.

– Это ваша зарплата.

Козлов сделал паузу, пытаясь разглядеть нашу реакцию.

– Это шутка? – Возмутился я.

– Нет. Это единственная возможная альтернатива. – Ответил он.

– Расчет натурой. – Довольно весело пробурчал Суббота, продолжая налегать на бутылку. – А что. Мне нравится! Водка – это жидкий хлеб!

Я отчаянно схватился за голову. Альтернативный расчет, предлагаемый подвыпившим тренером, полностью обесценивал мой труд. Даже в самом страшном кошмаре сложно было представить такой поворот.В отличии от Субботы, литры запечатанной в стекло водки не представляли для меня какой-либо ценности.

– Это лучше чем ничего. – Напирал Козлов, видимо, решив, что нападение – лучшая защита.

– И что нам делать?

Я неподвижно стоял, наблюдая как Суббота, насвистывая песенку могучими руками заносил в комнату по три ящика за раз.

– Делайте с ней что хотите. – Продолжал упорствовать Козлов. – Теперь это ваша проблема. Пейте, смазывайте царапины. Продавайте, в конце концов. Ведь водка это товар, за которые многие готовы платить.

Я никогда не видел Субботу таким счастливым. И если многих жидкий расчет привел в бешенство, то для основного вратаря Пегаса одноименный напиток служил чем-то вроде волшебного эликсира. Суббота, после двух глотков был готов покорить Рим как настоящий Астерикс.

Водка согревала и снимала стресс, но совершенно не решала моих проблем. Да и не только моих, многие ребята, во главе с Кривоножко все сильнее приближались к бунту. И даже мне становилось понятно, что дни Томаса Майера сочтены. Как бы обидно не было, но команда продолжала сливать тренера. А нам оставалось держаться на плаву, вне зависимости от сил наступившего шторма.

Будучи высокомерным засранцем, Кривоножко решительно проявлял профессионализм. Он никогда не опаздывал на тренировки и всегда выкладывался на них. В отличии от Чичи, с которым их связывала тесная дружба, Вячеслав не таскался по ночным клубам, воздерживаясь от загулов, пьянок и романтических отвлечений. Он сконцентрировался на игре, с целью вернуться на большие арены в статусе суперзвезды. Для этого приходилось пахать и он исправно делал это до недавнего времени.

Распиханная по всем возможным сусекам водка, замещающая собой зарплату существенно ударила по дисциплине. Некогда цельная команда стала как никогда близка к бунту, обозленная на руководство и беспомощный тренерский штаб, не способный их защитить в кризисное время.

Кривоножко и Чича постоянно нарушали дисциплину. Они приходили на тренировки с большим опозданием, опухшие и помятые, разящие адской смесью перегара и женских духов. И, если Чича обаятельно извинялся, пытаясь все перевести в шутку, то Кривоножко не изменял себе. Он смотрел на всех с высока, указывая, что даже в этой ситуации виноваты все, но только не он. Разумеется, что такое отношение настраивало таймер предстоящего взрыва. Никому не нравилось происходящее и внутри каждого из нас зрело невероятное напряжение, которое, рано или поздно даст о себе