Читаем без скачивания На шипах - Алексей Александрович Нескородов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я же говорил, что надо ехать с охраной. – Паниковал президент, лицо которого покрылось холодным потом. – Теперь нас убьют!
Тихон молчал,его молчание давило на каждого из нас пока громкий крик водителя не наполнил автобус новой волной страха. Впереди на дороге стояли раскуроченные автомобили кортежа. Окровавленные трупы охранников лежали рядом. Они так и не успели спастись от внезапного нападения. С мертвым молчанием мы смотрели на изувеченных «людей в черном», которые безмолвно свисали из окон обугленных машин. Автобус проезжал мимо. Было так страшно, что я не решался повернуть головы, будто за спиной стояла сама смерть и дышала мне в затылок.
Глава 17. Конец эпохи
Произошедшее оставило неизгладимый след. Матч со Смоленском все же состоялся, и мы как-то выиграли. Скорее всего, от страха. Но это ничего не меняло. Мы оставались обреченными. Сафонов залег на дно, справедливо опасаясь за свою шкуру. Осиротевшие и полностью растерявшие боевой дух, мы со смирением ожидали новых ударов судьбы. Устойчивые слухи о том, что Сафоновы бегут заграницу, оставляя здесь все, активно муссировались в прессе. Никто не знал наверняка, но мы охотно этому верили. Став мишенью влиятельных криминальных структур, семья Сафоновых находилась в серьезной опасности и произошедший на дороге инцидент, лишь стал поворотной точкой, окончательно превратившей президента клуба из соучастника в жертву.
Отец Тихон тоже куда-то исчез. Еще недавно он был настоящим гороховым шутом. Всерьез его не воспринимал даже преданный президент. Чего уж говорить о нас, мы уже давно заподозрили, что белый шаман – шарлатан. Его влияние в команде стремилось к нулю, пока президент по его просьбе не поехал с нами в автобусе. За какое-то мгновение духовник превратился из шута в пророка. После случившегося он тоже не появлялся на людях.
Нас продолжало лихорадить. Выезд в Саранск не сулил ничего хорошего. Бесславное поражение лишь подтвердило, что успех со Смоленском был банальной случайностью. Мы продолжали сидеть без денег, окончательно утратив волю. И даже Кривоножко не надо было стараться, чтобы потопить нас. Наш корабль и так шел ко дну.
Задолженность по зарплате позволяла игрокам расторгать контракты. И такие мысли действительно стали стучаться в наши головы. «Беги, беги отсюда пока не поздно» – говорил внутренний голос. Я бы его послушал, но на вопрос «куда?» он риторически молчал. Приходилось оставаться и играть. Продолжая дружно тонуть с остальными с блеклой надеждой на то, что вскоре нам улыбнется удача.
Всего один матч оставался до окончания первой половины сезона. Родной стадион уже давно перестал излучать поддержку. Полупустые трибуны гулом встречали выходящих на поле игроков. Разъяренные горстки болельщиков всеми способами выражали свое недоверие. Растянутые во всю длину транспаранты с надписями: «и имя тебе Иуда» и «слабаки нам не нужны» отчетливо выражали настроение народных масс. На поле летели файеры и иные подручные предметы. Я вновь ощущал себя гладиатором. Только сейчас все это скорее походило на скормление львам.
Помимо нас на поле был и соперник. Одетые в черное, рослые игроки брянского Динамо, с удивлением смотрели на оказываемую нам поддержку и к отчетному матчу мы уже давно опустились на седьмое место, в то время, как динамовцы шли на втором, уступая всего в одно очко воронежскому Урожаю. Для выхода в лидеры им нужна была только победа. Что нужно было нам, не знал практически никто.
Рассыпавшаяся на части команда, безвольно сопротивлялась. Острые атаки соперника долгое время тонули в будничном унынии нашей обороны, но одна ошибка привела в голу. Не успев оправиться от первого пропущенного мяча, мы сходу получили второй. Взявшийся за голову Суббота, отчаянно пинал штангу. Кривоножко надменно плевался и скалился на посвященный ему баннер с «Иудой».
Яркое табло, на котором горели цифры «0» и «2» не давало возможности забыть о очередном ожидающем нас позоре. Мы были обречены. Терпение фанатов с треском лопнуло. Негодование посыпалось с трибун градом оторванных пластиковых сидений, бутылок и иных предметов, которые могли размозжить наши головы. «ПОЗОР» – скандировали с трибун полуголые, пьяные и оскорбленные фанаты. Такой футбол им точно был не нужен, да и нам тоже. Ясное небо затянулось черными тучами, напоминая собой апокалипсическую картину. Проливной дождь хлынул на сухое поле, которое за мгновение превратилось в болото. Небо словно вело панихиду, оплакивая каждого из нас. Будто мы безвозвратно ушли из футбола.
Но игра продолжалась. Психологический разлад, упаднические настроения, «поддавки» ряда игроков и взаимная ненависть теперь дополнились и ненавистью с трибун. Сильный соперник с легкостью разбирал наши слабые стороны, с каждой минутой все глубже втаптывая нас в грязь. На трибунах становилось жарко. Один из болельщиков в три прыжка перескочил через ограждения и выбежал на футбольное поле. Обескураженные омоновцы, размахивая дубинками, погнались за ним. Шустрый парень ловко уходил от преследователей. Те, одетые в громоздкие бронежилеты, спотыкались и падали прямо в грязь, вызывая громкий смех толпы. Оголтелый бегун прервал игру, и мы, с открытыми ртами, наблюдали за погоней.
«Надо его к нам позвать, у нас так быстро никто не бегает» – шутил Аршак. Мы дружно смеялись, забыв о позоре. И даже начинали искренне переживать за выскочившего на поле героя. Хлюпающие по взмокшему полю омоновцы, замахивались дубинками, но ни одна из них, так и не задела смельчака. Тот, широко улыбаясь, продолжал петлять по полю, срезая углы. Так могло продолжаться вечно, но нарочито высунутая нога Кривоножко встала поперек бегуна. Тот споткнулся, подлетел в воздух и с брызгами окунулся в лужу лицом. Омоновцы настигли бегуна, неистово вручая ему награду, осыпая бедра и почки увесистыми ударами резиновой дубинкой. Мы пытались их разнять. Суббота оттаскивал за куртку омоновца. Чичикин проявлял дипломатические таланты, пытаясь словом принудить сотрудников милиции к миру. Руфус Занга яростно оттаскивал одного из них. И тут мы одержали победу. Насытившиеся кровью омоновцы остыли. Вняв нашим доводам, они отошли от лежащего на земле полуголого фаната.
Трибуны опустели задолго до финального свистка. Фанаты продемонстрировали единство. Мы – нет. В раздевалке мы с презрением смотрели на оскалившегося Кривоножко.Даже Чича не находил оправдания его подлости.
Авторитет киевской звезды окончательно пошатнулся. Томас Майер имел моральное право пойти против воли пропавшего начальства и лишить его места в основе. Но обстоятельства вновь сыграли в пользу Хохла. Неожиданно вернувшийся отец Тихон получил расширенные полномочия и власть, с мнением которого теперь должен считаться каждый.
«Мракобеса и католика в команде быть не должно!» – Сказал он Козлову в
