Читаем без скачивания Последний Герой. Том 5 - Рафаэль Дамиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она, наконец, глянула, что именно я ей протягиваю, щеки зарделись. Зеленые баксы.
— Откуда у тебя столько?
— Неважно. На квартиру нам копил. Но, видно, не пригодится. Не нужна теперь нам квартира. А мне одному и моей конуры хватит.
— Жестокий ты, Макс, — у неё блеснули слёзы.
— Я жестокий? — пальцы сжались в кулак. — А кто остаётся здесь? Я. Ты уезжаешь. Так что давай, утри услезы… Поезд отправляется. Это твой выбор, Анюта.
— Конечно, — прошептала она. — Я не могла иначе…
— Бери деньги.
— Не могу.
— Бери. Ты же знаешь, я не отстану.
Она вздохнула, взяла, положила в сумочку. Как будто и не для себя, отстраненным странным жестом.
— В сумку не клади, — сказал я. — Сумма слишком большая, щипачи вытащат.
Открыл портфель, достал старую пластинку в обложке.
— Спрячь вот сюда.
— Что это?
— Да хлам какой-то, произнёс тот, кто был мной.
— Это же «Битлз»… — выдохнула Аня, прочитав надпись на потертом картоне. — Какой же хлам?
— По мне, так — хлам. Я в этих штуках не разбираюсь. И людям в поездах на такое тоже плевать. Никто не будет искать бабки в пластинке.
Я сложил деньги в упаковку пластинки, резким движением сунул ей в руки.
— Вот. Положишь в чемодан. Если даже кто полезет, никому в голову не придёт стырить твой «Битлз».
— Спасибо, Макс, — она улыбнулась сквозь слёзы. — Я тебя люблю.
— Пока, — нарочито ровно сказал я и закинул её чемодан в вагон.
— Ты… даже не поцелуешь меня на прощание? — пробормотала она, отступая к ступенькам и смотря на меня с печалью и надеждой.
— Да вон уже… поезд отправляется, — отвернулся я.
— Граждане, заходим, заходим! — торопила проводница, рукой оттесняя меня в сторону.
На душе скребли кошки, но Лютый — парень не такой. Если женщина решила уехать, значит, она больше не его женщина. Это её дело.
Что ж… один я не останусь, но всё равно внутри было паршиво. Я развернулся и зашагал прочь по перрону, не оглядываясь.
И не видел, как Аня смотрела мне вслед до последнего. Пока двери вагона не захлопнулись, так что её слёзы смешивались с колючим снегом, летевшим в лицо.
* * *
Толпа на перроне уже рассеивалась, когда ко мне кинулся бомбила в видавшей виды куртке и облезлом пыжике из советских времен на голове.
— Земеля! Брат! — загремел он, заметив во мне жирного клиента. — Куда тебе? Домой? По городу?
Я всмотрелся. Вовчик. Когда-то пацаном бегал по дворам, потом таксовал на своей «девятке».
— Максим Сергеевич? — он замер, потом расплылся в улыбке. — Да ладно! Не узнал вас, извиняйте! Вы ж мне тогда помогли, помните? Когда гопники меня в подворотне обчистили. Уф… Бесплатно вас довезу, Максим Сергеевич!
— Пофиг, — ответил я коротко. — Поехали домой.
У бордюра стояла «девятка», сияла в свете фонарей вишневой краской и блатной тонировкой. Я сел внутрь, хлопнул дверью.
— Провожали кого-то? — осторожно спросил Вовчик, поворачивая ключ в замке.
— Слушай, включи музыку, — махнул я рукой.
— А, понимаю, — кивнул он. — Неприятности… Ничего, сейчас до дома довезу. А можем по пути в магазин заскочить. Я проставлюсь. Все же помогли тогда. С меня пузырь. Водка ж, она как терапия — от всех неприятностей. По себе знаю.
— Давай в твой магазин, — согласился я.
Мы далеко не отъехали, остановились возле небольшого здания у железнодорожного вокзала. Первый этаж весь в вывесках — каждая кричала яркими красками, как умела: ателье «Светлана», парикмахерская «Людмила», «Комиссионный магазин», видеопрокат «Восток». На глаза даже попалась старая, выцветшая и потрескавшаяся надпись «Куплю ваучеры», давно переставшая быть актуальной. Видно, так никто и не удосужился снять.
В воздухе тянуло жареными семечками и холодным железом дверей, а в витринах отражалась эпоха — со всеми её ларьками, кричащими вывесками и верой в то, что вот ещё чуть-чуть — и завтра станет легче.
Таксист нырнул в дверь под вывеской «Продукты круглосуточно». Через некоторое время вернулся и, довольный, втиснулся на водительское сиденье, хлопнул дверцей так, что вся «девятка» дрогнула.
— Максим Сергеевич, это вам, — он протянул хрустящий пакет.
Внутри бутылка водки и ещё что-то, шуршащее.
— Что ты там нагрёб?
— А, это ж закуска лучшая, — оживился он. — Знаю, вы любите домашние пельмешки.
— Домашние? — хмыкнул я. — Домашнего-то давно уже нет.
— Ну, понятно, — не смутился Вовчик. — У нас эти так называются. Магазинные, конечно. Сегодня акция: «Купи два кулька и собери кошку». Ха-ха!
Я не смеялся. Лишь бросил:
— Газуй давай.
— Да-да, конечно, — он завёл двигатель.
Хрустнула неисправная коробка передач, сдвинулась пластиковая «розочка» под плексигласом на набалдашнике.
Машина тронулась, на панели бульдожка-кивун качал башкой в такт музыке. Из дребезжащих динамиков хрипловатый голос Цоя выводил: «Доброе утро, последний герой…»
Мы выехали на улицу и тут же нарвались на гаишника. Жезл, жест рукой.
— Ох, менты-козлы… Спрятались как, а! — прошипел Вовчик, но тут же спохватился: — Ой, Максим Сергеевич, простите, это ж не про вас. Но вы же знаете, курица не птица… ГАИ не милиция… ха-ха…
Он полез в бардачок за документами, но я остановил:
— Не надо.
Вышел из машины, показал ксиву сержанту. Тот кивнул, мол, проезжайте.
Вернулся, взял пакет, вынул водку, протянул гаишнику:
— Вечером после смены выпьешь.
Тот растерянно уставился на меня.
— Да бери, бери. Работа у вас собачья. Мерзнете, вот и погреешься.
Я сел обратно в машину. Захлопнул дверь. Вовчик выдохнул:
— Максим Сергеевич, это же я вам, от души…
— Вова, мне в ночь на работу, — сказал я. — А за пельмешки спасибо.
Доехав до дома, я побыстрее вышел из машины.
— До свидания, Максим Сергеевич! — прокричал вслед мне бомбила. — Супруге привет.
Нет у меня супруги, подумал я, но вслух за спину лишь бросил:
— Бывай. Коробку почини.
Вошёл в старый подъезд. Воняло кошками и крысиным хвостом. На стене нацарапано ножичком: «Ленка шалава». Нажал на закопченную и оплавленную кнопку лифта и вдруг вспомнил про записку.
Вернулся к почтовым ящикам. Мой был распухший, набитый рекламными буклетами и счетами. Среди этого вороха — сложенный вчетверо
