Читаем без скачивания Шах и мат - Анастасия Шец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я остановилась вовремя. Раз порез, два порез, много жгучей боли и разбитые костяшки. Я поняла, что слишком труслива, чтобы так облегчать свое душевное состояние. Мой единственный выход – почувствовать себя одной из толпы. Затеряться в ней. Перестать думать.
Кончился июнь. Никто пока не поехал в «Плазу»; все будто забыли об этом. Мне и хорошо – одной проблемой меньше. Никакой нервотрепки, никаких лишних столкновений с теми, кто запустил уничтожающую цепную реакцию в моей жизни.
Мать редко появлялась дома. Денег в семье почти не было. Мы жили на бабушкину пенсию и мизерные мамины выплаты. Скоро она решила сдавать гостевую комнату. Не то чтобы наш город был туристической жемчужиной, нет; он мог похвастаться разве что парой не самых облагороженных пляжей и тремя парками. Просто тут располагались многие важные точки и какие-то агрохолдинги, заводы по производству сыров и подобного в области. Сюда достаточно часто приезжали командировочные, так что в маминой идее был смысл.
Появляться дома хотелось все меньше. Бабушка понимала меня, как никто другой. Она целыми днями пропадала в палисаднике или на дачном участке и давала мне немного денег, чтобы я могла хотя бы поесть в городе.
Я больше не сгорала от стыда, тратя эти карманные на дешевые слабоалкогольные напитки. Когда я шаталась с «Сидором» или «Блейзером» по городу, мне становилось чуть легче думать. Когда мир кружился в ненавязчивом вальсе, а все звуки превращались в смазанную, но по-своему прекрасную мелодию, я чувствовала себя чуть более свободной.
Моим любимым местом в последние дни стал тот самый пугавший в детстве отстойник. Там все изменилось: берега заросли сорняками, травой и редкими цветами; уровень воды опустился метра на два, а сама она позеленела. В ней плавал мусор и возились какие-то жучки, на дне можно было разглядеть крупные камни. Каждый вечер я садилась на самый край, свешивала ноги и, бездумно попивая яблочный «Сидор», смотрела, как солнце покидает мир, отдавая его луне. Редко кто-то проходил мимо, а если и проходил, то лишь косо смотрел на меня. Но чужие взгляды и слова перестали волновать меня уже давно. Какой в них смысл?
Сегодня был точно такой же вечер, как и вчера, и позавчера. Сознание мутилось; я сидела на краю отстойника, свесив ноги и держа полупустую бутылку «Блейзера» в руках. Сидела, как будто в вакууме, не слыша совершенно ничего вокруг. А зря.
Тихие шаги за спиной слышались все отчетливее. Тень какого-то парня нависла надо мной. Он был так близко, что я различила его дыхание, но даже не обернулась. Я поняла, кто это, только когда парень сел рядом, попутно отнимая у меня бутылку.
– Чего сидишь?
Я чуть повернулась и почему-то не удивилась. А ведь я смотрела на живого, хотя не факт, что здорового Сашку. Его лицо заросло щетиной, под глазами темнели заметные синяки. Чистые волосы были зачесаны назад, а взгляд – устремлен на дно отстойника.
– Просто так.
Прежнего страха не было. Я не думала о том, что он, например, может скинуть меня в воду или избить. Глупое бесстрашие отчаявшейся, одинокой пешки. Самой слабой фигуры.
– Просто так ничего не бывает.
– С выздоровлением, – совершенно невпопад ответила я и снова забрала бутылку. – Весь класс переживал за тебя. Какими судьбами в этом богом забытом месте?
– Дача неподалеку. Мне уже рассказали… – Голос Саши звучал так горько, что это невольно всколыхнуло что-то внутри меня. – Даже ты?
– Даже я. – Небольшая пауза. – Расскажешь, что с тобой произошло?
– Отравление… токсичными веществами, – нехотя произнес Саша. Как ни странно, он совсем не проявлял ко мне агрессии. Может, тоже что-то переосмыслил? – Когда врачи ввели мне какой-то… прочиститель или очиститель… Я не знаю, как это называется… стало хуже. А сейчас я уже выбрался и вроде нормально.
– Токсичные вещества, говоришь…
Я вспомнила, что слышала за магазином. Вспомнила разговор с Лешкой. Вспомнила, как Егор что-то записывал и подсчитывал. Вспомнила про кумар, о котором он говорил, и то, как парни перед матчем ссорились с Максимом, когда Сашке стало плохо. Даже самые мелочи всплыли в голове.
– Да. Ну, это моя вина, побаловался неудачно… – с выдохом ответил он и упал на спину, прямо на траву. – Ты ни с кем из наших не общалась?
– Нет, мы давно не сталкивались. Вы забили на меня, мне и спокойнее.
Саша цокнул языком и задумчиво посмотрел в алеющее небо, мысленно будто бы опровергая произнесенные слова.
– Мама же не пускала тебя так поздно гулять. С чего такая щедрость?
– А ты прямо все знаешь… – тихо усмехнулась я и сжала пальцами горлышко бутылки. – Все изменилось.
– Что же?
– Моя семья распалась…
Под действием расслабляющего напитка, тишины и дурманящей теплой погоды я невольно, не вдаваясь в подробности, рассказала Саше небольшую историю моей семьи после приезда сюда. Рассказала, как прекратила общение с Аленой и Женей, как больно мне их видеть. Теперь он вполне мог использовать это в своих целях, будто в полиции: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас». Но отчего-то я верила, что Саша не сделает этого. За почти месяц в больнице он успел немного повзрослеть, так казалось. Более вдумчивый вид, более тяжелый взгляд. Редкие, но меткие фразы.
В ответ я услышала о том, как врачи боролись за его возвращение к нормальной жизни. Лечили препаратами, капельницами и растворами. Как водили на процедуры и не давали встать с кровати. Как оказалось, Сашке нужна была операция, что-то, связанное с желудочно-кишечным трактом, но ему отказали по той причине, что организм еще не полностью восстановлен после «токсичных веществ». Тем не менее лечение дало результат – сейчас Сашка, здоровый и чем-то огорченный, был рядом со мной. Похоже, мои слова и произошедший с ним кошмар заставили его задуматься. Глобально, над всем.
– Насть…
– М-м-м? – Я перевела на него усталый взгляд.
– Ты даже не представляешь, во что мы ввязались… – Саша сжимал кулаки, смотрел вдаль и тяжело дышал.
– Ты не скажешь мне, да? – Обняв себя руками, я так же легла на спину.
– Не скажу. – Он серьезно мотнул головой.
Мы помолчали, а затем я, совсем нежданно даже для себя, сказала:
– Никто не говорит… Знаешь, порой выходом из всего этого кажется только суицид. Спрыгнуть с крыши, порезать вены, повеситься, наглотаться таблеток. Сделать хоть что-нибудь, лишь
