Читаем без скачивания И все-таки она плоская! Удивительная наука о том, как меняются убеждения, верования и мнения - Дэвид Макрейни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В вопросах морали и политики мы часто полагаемся на экспертов и представителей власти. «Полагаться на экспертов вполне разумно, – пишут Мерсье и Спербер. – Если бы мы этого не делали, то были бы невежественны в широком спектре важных вопросов, по которым у нас нет ни личного опыта, ни знаний. Но если мы доверяем экспертам, то уже не придаем большого значения оспаривающим аргументам третьих сторон»[153].
Несмотря на эти психологические ловушки и риторические эхо-камеры, по мнению Мерсье и Спербера, совещательной демократии ничего не угрожает[154]. Проблемы возникают только тогда, когда мы выходим из контекста, в котором развивался спор. Отмена рабства стала именно результатом широкомасштабной дискуссии на законодательном уровне. Согласно исследованиям политологов Роберта Лускина и Джеймса Фишкина, общественные собрания католиков и протестантов после серии терактов, устроенных националистами в Северной Ирландии, показали, что люди в состоянии сильной тревоги и гнева с готовностью меняют свои взгляды и корректируют ошибочные представления по поводу экстремистских проявлений в своем сообществе[155].
* * *
Мерсье и Спербер твердо убеждены в том, что наши рассуждения не являются ошибочными или иррациональными, а только лишь предвзятыми и поверхностными. При этом они вполне разумны и уместны в том контексте, в котором возникли, в той информационной среде, где нам приходилось отстаивать свою точку зрения и пытаться прийти к согласию с другими во имя общих целей[156]. «Другими словами, – объясняет Стаффорд, – главная мысль заключается в том, что человеческий разум развился, чтобы убеждать других (и скептически относиться к попыткам других убедить его)».
Мерсье, Спербер и Стаффорд уверены: все это означает, что пузырь фильтров – лишь временная помеха, к тому же он вполне проницаем. Конечно, интернет облегчает формирование групп вокруг наших предвзятых и необдуманных рассуждений, но он также позволяет выяснить, что думают по этому поводу те, кто не входит в наши группы. Загляните в любую социальную сеть, где все друг с другом спорят и перебрасываются разными неудачными идеями. Даже если вы будете молчать, кто-то обязательно выскажет мнение, похожее на ваше, а кто-то обязательно с ним поспорит. Даже будучи просто зрителем, мы можем понять, когда выявляются слабые стороны нашей аргументации.
Для Стаффорда это означает, что, если мы сможем создать лучшую онлайн-среду, которая не будет нам помогать избегать споров, а вместо этого увеличит шансы на продуктивные споры, мы сможем оглянуться назад на нынешний эпистемологический хаос и увидеть, что это был вызов, который мы преодолели с помощью науки. Он с оптимизмом смотрит в такое будущее. Вот что он сказал мне: «Подобно микробам, дезинформация существовала всегда, и правду всегда было трудно найти. В городах была антисанитария… вот и нам придется из поколения в поколение осваивать информационный эквивалент мытья рук».
Мне стало интересно: если все это правда, то, когда чей-то аргумент вызывает у меня чувство «я могу быть неправ», что отличает его от менее убедительных аргументов? Как я упоминал во введении, работа Мерсье и Спербера показывает, как тысячи лет обмена информацией развили в нас способность убеждать и поддаваться убеждению, особенно когда мы чувствуем, что наша группа растеряна, введена в заблуждение или ошибается. Но что увеличивает вероятность того, что чьи-то убедительные слова изменят мое мнение? В следующей главе мы подробнее рассмотрим, как мы воспринимаем аргументы тех, кто хочет нас убедить, а потом углубимся собственно в психологию убеждения.
8. Убеждение
К 1980-м годам исследования в области убеждений находились, мягко говоря, в плачевном состоянии.
Исследования в области психологии влияния всегда были прерогативой социальных наук. Но после Второй мировой войны уже не только ученые, а весь мир задался вопросом: как могли нацисты прийти к власти? Какие уловки они использовали, чтобы убедить людей участвовать в геноциде?
Многие из ученых, изучающих законы психики, работали на правительство США. Они и занялись исследованием воздействия рекламы, маркетинга и пропаганды. Потребовалось еще сорок лет, чтобы создать единую теорию, но ее очертания начали вырисовываться, как только психологи осознали, что убеждения и установки – совершенно разные ментальные конструкции.
Наука открыла силу установок во время Второй мировой войны, когда армия Соединенных Штатов заручилась помощью знаменитого голливудского режиссера Фрэнка Капры, создавшего серии фильмов, призванных дать отпор немецкой пропаганде. Как и тысячи других, Капра, снявший «Это случилось однажды ночью» (It Happened One Night) и «Мистер Смит едет в Вашингтон» (Mr. Smith Goes to Washington), снова поступил на военную службу сразу после Перл-Харбора. Он был ветераном Первой мировой войны и в сорок четыре года получил звание майора. В рядах вооруженных сил он даже возглавлял специальный отдел, созданный для производства пропагандистских фильмов, которые были рассчитаны на новобранцев. Предполагалось, что кино должно изменить их мнение по нескольким важным вопросам, которые, как считало правительство Соединенных Штатов, могут вызвать проблемы с мобилизацией в будущем. По предварительным данным наряду с призывниками добровольно на военную службу должны были поступить более двенадцати миллионов американцев, большинство из которых – молодые люди, никогда не державшие в руках оружия. Были опасения, что эти вчерашние подростки начнут тосковать по мороженому, посиделкам в кафе и поцелуям в машине, и что моральный дух упадет, как только польется кровь и им захочется домой[157].
Благодаря щедрому финансированию и штату призванных на военную службу социологов Капра создал серию вдохновляющих фильмов для армии под названием Why We Fight («Почему мы сражаемся»). С помощью созданной Диснеем анимации первый фильм показал историю цивилизации. На экране мелькали цитаты Моисея, Мухаммеда, Конфуция о свободе, а также статьи Конституции, пока рассказчик объяснял, что эти идеи подобны маякам во тьме, а нацисты делают все, чтобы потушить огни свободы по всему миру. Затем пошли сцены нацистской пропаганды. Массовые митинги. Гитлер с его выкриками в толпу. Бесконечные ряды солдат, шагающих строевым шагом. «Мы вступили в ряды военных не из-за Перл-Харбора, – звучал голос рассказчика. – Вот почему мы сражаемся»[158].
В фильмах также развенчивались широко распространенные
