Читаем без скачивания Невинная для грешника - Лина Манило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты дома? – голос отца вытаскивает меня из лабиринтов памяти, а я щёлкаю пультом, выключаю проектор и медленно поднимаюсь на ноги.
Отчего-то мне жутко не хочется, чтобы отец вместе со мной смотрел семейные фотографии. Будто бы ему нечего там видеть.
– Дома? Нет, слава богу, с этим домом меня почти ничего уже не связывает.
– Кто тебя снова покусал?
Отец проходит в комнату, но останавливается в паре шагов от меня. Есть в его взгляде что-то тревожное, но на совесть не похоже. Отец просто присматривается, пытается вывернуть меня наизнанку, в голову мою залезть.
Он всегда так делает, но только сегодня меня это по-настоящему раздражает.
– Знаешь, чего мне хочется больше всего сейчас… папа?
Отец вопросительно приподнимает бровь, склоняет голову вбок, и во взгляде его ирония сквозит:
– Ты отлично зарабатываешь, сын, потому, уверен, тебе не составит труда получить всё, что тебе хочется.
– Деньги-деньги… а порядочного отца тоже за деньги можно купить?
– В смысле?
– Ну, знаешь… порядочность? Совесть? Семейные узы? Вот эта вся чепуха. Тебе вообще знакомы эти слова? Словарь не нужен? Если что, могу принести.
Отец обходит диван и присаживается, закидывая руки на кожаную спинку. Кладёт ногу на ногу, качает стопой, молчит. Пауза кажется невыносимо долгой, хотя вряд ли проходит больше нескольких секунд, но всё-таки наконец он распечатывает тишину своим густым баритоном:
– Я очень хочу понять, какая муха тебя покусала, сын, но никак не получается. О чём ты?
Его деланное безразличие – или самое настоящее? – выбивает меня из колеи. Есть в тоне отца что-то такое, что заставляет чувствовать себя мелким пацаном, с мнением которого вовсе не считаются. Пацаном, на которого всем плевать.
Я уже чувствовал себя таким, больше мне не хочется.
– Не притворяйся идиотом, – выдаю, впрочем, без лишнего надрыва. – Я разговаривал с Мартой.
Наверное, я малодушная скотина, но мне хочется услышать сейчас, что отец тут не при делах. Возможно, даже смог бы смириться, что Марта за какой-то целью мне соврала, но…
Я бы это пережил, только бы не чувствовать этой гадливости по отношению к отцу.
Марту бы я понял, отца – не смогу.
И папа, будто бы стремясь оправдать все мои самые страшные опасения, говорит:
– Ты мой единственный сын, – я закладываю руки в карманы, чтобы вдруг не сорваться и не осуществить своё желание расквасить ему нос. – И я всё сделаю для того, чтобы ты не совершал ошибок. Это мой отцовский долг.
– Это похоже на сцену из сопливой мелодрамы.
– Вероятно, я-то ни одной из них не видел, – пожимает плечами и продолжает: – Если для твоего счастья и блестящего будущего нужно будет играть в тёмную, я и на это пойду. Повторяю, ты мой единственный сын, наследник и носитель фамилии. Я не для того столько пахал и глотки другим рвал, чтобы пришла какая-то девица и всё разрушила.
Отец абсолютно спокоен, и это выводит из себя. Всё-таки мы разные – мне такое самообладание даже не снилось.
– Ты зачем это сделал?
– Может быть, отбить у тебя решил девчонку… а что? Она красивая.
– Ты подонок.
– Я это слышал в своей жизни миллионы раз, – устало вздыхает, трёт пальцами подбородок. – Ничего нового ты мне рассказать не сумеешь. Но я всё – слышишь? – абсолютно всё в этой жизни делал для того, чтобы моя семья была в порядке.
– То есть ты прикрываешься благородными целями?
– Во мне мало благородства, Марк, но я, как бешеный волк, буду охранять нашу репутацию и положение в обществе. И никому не позволю лезть в нашу семью в грязных сапогах.
Я отхожу и, отвернувшись от отца, останавливаюсь напротив большого постера фильма «Мстители». Он красивый, он мне нравится – могу часами залипать, а сейчас мне просто нужно отвлечься.
– Значит, ты заботой о семье прикрывался, когда предлагал Марте стать твоей любовницей?
Этот вопрос пропитан ядом, прожигает горло и травит меня изнутри. Вырываю его из себя, и становится легче. В ушах стоит треск рвущихся семейных связей, и они звенят, как разрезанные ножницами струны – жалобно и печально.
– Считай, что это был тест-драйв, – отец заявляет это настолько равнодушным тоном, что мне хочется схватить его за плечи и встряхнуть хорошенько, чтобы голова дёрнулась и в ней наконец всё на место стало.
Я оборачиваюсь так резко, что перед глазами плывёт комната, и делаю шаг вперёд. Меня будто бы в воронку засасывает и только чудом удаётся удержаться на ногах. Отец удивлённо приподнимает брови. Всего на несколько миллиметров, но в глазах успеваю заметить слишком сильное удивление. Где-то на периферии сознания, глубоко-глубоко мерцает мысль: «Я ведь действительно его ударю». Сейчас занесу кулак и разобью лицо родному отцу. Мысль эта – дикая и немыслимая, но я готов именно так поставить точку.
От мысли этой становится не по себе, но и откинуть её не получается – она сильнее меня.
– Она тебе кто? – хриплю, выталкиваю слова, похожие на огромные камни с острыми краями из горла. – Машина? Какой к чёрту тест-драйв?
– Я просто захотел понять, чего стоит твоя новая любовь, – хмыкает отец, и в голосе его сквозит полная и безоговорочная уверенность в себе и своих решениях. – А то знаешь девчонку всего-ничего, а садишь её за стол со своими друзьями. Тебе кажется это нормальным? Вспомни, сын, кого ты в последний раз за стол сажал, в круг свой вводил? Кроме Регины.
– Она моя девушка…
– Она в этом доме в первую очередь обслуживающий персонал! – рявкает отец, а на лице брезгливость отражается. Словно Марта не человек, а навороченный пылесос или вовсе, продукт отработки, грязь под ногами. – Можешь иметь кухарок и прачек столько, сколько влезет, но это не повод её в свою жизнь вводить. У тебя была Регина, она – идеальная партия. Так нет, ты разрушил всё, чтобы быть с этой девчонкой.
Отец легко для его возраста поднимается на ноги, а я впервые чувствую к нему отвращение. Оно настолько сильное, удушающее, что хочется залезть под обжигающий душ, тереть кожу жёсткой мочалкой, пока она кусками не слезет. Только вряд ли мне это поможет, потому что грязь эта налипла на мне изнутри, на душе моей толстым слоем лежит.
– Марик, думаешь, она не расставит передо мной ноги? – зло бросает отец и смеётся. – Эти девки все одинаковые, им надо всё и сразу. Запомни, Марк, бабы – все одинаковые, твоя мать не исключение.
Вот в этот момент меня прорывает: я делаю шаг и, размахнувшись, всё-таки
