Читаем без скачивания Мемуары военного фельдшера - Клавдий Степанович Баев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вызвали Баева. Я зашел в кабинет подполковника. Попросили сесть на указанный стул. Начали задавать вопрос за вопросом, а документы я сразу же предъявил. Вопросов было много: когда и где окончил училище? Где участвовал в боях? При каких обстоятельствах попал в плен? Где и сколько времени был в концлагерях? Как вырвался из лагеря? Чем занимался на оккупированной территории, где и в каких местах проживал? Как оказался здесь? Это были основные вопросы. Когда допрос был окончен, меня попросили выйти. О результатах сообщат позже. Находясь на допросе, я не услышал ни одного грубого слова. А теперь ждать…Но ждать пришлось долго…Много дней.
Через некоторое время вместе с особым отделом мы перебрались в крупный районный центр – село Гуляй поле. Это родина анархиста Махно. Здесь мы пробыли около пяти дней. Все ждем результатов, а их нет. Но вот несколько человек вызвали снова. А на второй день они от нас уехали. Куда? Ничего об этом не знаем. А еще спустя два дня вызвали сразу, кажется, человек пятнадцать. Уехали и они. А вновь тоже помаленьку прибывают. Уже есть и такие, с кем были вместе в лагерях в городах Ростове и Сталино. Из Гуляй поля нас перевели в другое село, тоже очень большое. Забыл его название. Здесь мы опять простояли дней пять. Но вот, наконец, вызвали и меня. После короткой беседы мне сказали, что снова будешь воевать. В том же военном звании и в той же занимаемой должности. Я рад был до бесконечности! От радости я еле-еле сумел сдержать слезы.
Проходной документ нам дали общий на четверых человек. Кроме меня, было двое врачей, мужчина и женщина, и паренек – в/фельдшер моих же примерно лет. Всех нас направили в санотдел 19-го танкового корпуса. Этот корпус находился в боях под Мелитополем. Вот мы и направились туда. Врач мужчина оказался замечательным человеком. Он был лет на пять старше меня. В плен попал где-то под Манычем, или на Маныче, под Сальском. В лагере работал тоже врачом. А когда удалось вырваться из плена, то на оккупированной территории удалось устроиться врачом. В общем, он в плену и в оккупированной территории прожил более-менее спокойно. Женщина-врач была неразговорчива, и я о ней мало что знаю. Уж здорово она курила, и курила только трубку, что никак ей не шло. Четвертый – это молоденький в/фельдшер. В плен попал чуть ли не вначале войны. Тоже был в лагере. Выручили родственники. В оккупации жил у родителей. Освободила Красная Армия. Родители проживали в сельской местности в Днепропетровской области.
Моего земляка Николая Суханова отправили на несколько дней раньше меня в какой-то артиллерийский полк. Звание лейтенанта за ним сохранилось. А вот судьба Семена осталась для меня неизвестной. После ранения его без сомнения отправили в госпиталь. Но где теперь его найти? Даже и адрес не узнаешь.
До санотдела 19-го танкового корпуса мы добрались только на второй день. Но так как время было позднее, то решили пока где-нибудь переночевать. Не только переночевать, но надо и где-то поужинать. Продуктов у нас ни у кого не было. Но не беда, все равно где-нибудь, да поедим. В селе свободных квартир почти не было. Все были заняты разными тыловыми воинскими учреждениями и штабами. Мы насилу нашли квартиру, которая оказалась свободной, только что из нее уехали военные. Хозяйка квартиры оказалась женщиной хорошей. Даже специально сготовила для нас ужин. В общем, поужинали мы – лучше не надо! А расплатиться с хозяйкой совершенно нечем. У нас у всех пустые карманы. Так что только пришлось поблагодарить добрую хозяйку и все. После ужина в хату входит офицер в звании старшего лейтенанта. На нем совершенно новенькая, шерстяная форма. Сапоги начищены до зеркального блеска. В первую очередь он оглядел нас и спросил кто мы такие. Мы, конечно, в двух-трех словах объяснили, были, мол, в плену, прошли спецпроверку и сейчас снова офицеры, прибыли в часть по назначению. Он сначала вдоволь насмеялся над такими оборванными офицерами, а потом начал стыдить и даже оскорблять нас. Вас, мол, таких всех надо собрать и направить в штрафбат. Тогда будете знать, как сдаваться в плен. Настоящий офицер в плен не сдается, он лучше пустит себе пулю в лоб. У вас, мол, не хватило мужества на это. В/врач-мужчина начал ему доказывать, что мы в плен не сдавались, нас захватили при исполнении обязанностей. Мы находились при раненых и не имели права их бросить на произвол судьбы. Долг врача – спасать жизнь раненых воинов. И свой долг мы выполнили до конца. Нас проверили специальные лица и постарше в звании вас намного. Однако, мы от них не слышали ни одного грубого слова, с нами разговаривали, как с людьми. Короче говоря, мы договорились со старшим лейтенантом до того, что нам пришлось уйти из хаты, оставив его одного. Какую он должность занимал в армии, мы не знаем. Но только он не боевой офицер. По всему видно, что он еще не нюхал пороху.
Мы перешли в другую хату. Хотя там и находилось много военных, но нам не отказали в ночлеге. А утром нас даже завтраком накормили. Дали нам табаку. Сразу видно, что здесь замечательные ребята, не чета тому старшему лейтенанту.
Вскоре после завтрака мы уже были в санотделе 19-го танкового корпуса. Здесь нас долго не задержали. Быстро всех распределили кого куда. Обоих врачей оставили при санбате корпуса. Молодого в/фельдшера направили в танковую бригаду, а меня – в 26-ю мотострелковую бригаду.
Не буду описывать, как я добрался до штаба бригады, как там докладывал о себе. А вид у меня, прямо сказать, был неважный. Брюки настолько поизносились, что выглядывали голые коленки. Сатиновая рубашка тоже расползлась. Но самое страшное – это ботинки. Они были вязаны-перевязаны телефонным проводом. Волосы тоже отросли, так как ни разу не подстригался. В штабе на меня смотрели с
