Читаем без скачивания Мемуары военного фельдшера - Клавдий Степанович Баев

и женился младший Коваленко на сибирячке. Дети тоже родились в Сибири. Сюда вернулись года за два до войны. Коваленко был замечательный сапожник. Он мог сшить любые сапоги. Но и пил здорово…А работа у него не переводилась. В этом хуторе даже работала начальная школа, и его дети туда ходили. Учили по этим же учебникам, но они были проверены. Некоторые листы были вообще вырваны, на некоторых все зачеркнуто, некоторые картинки заклеены бумагой, на которой изображены немецкие танки и самолеты. Был вклеен в учебник и портрет Гитлера. В общем, все было сделано так, чтобы в учебниках не было ни слова о Красной Армии, Советской власти и вождях Ленине и Сталине. У Коваленко каждый день народ. Разговоры ведут, в основном, о войне. Один тут даже уверяет, что фронт отсюда не более как километров 70. И немцы, будто бы, бегут по всему фронту. Через неделю, действительно, слышалась канонада. А немецкие самолеты большими группами шли на Восток, а затем обратно. Слышны были и разрывы бомб. И гром канонады не прекращался сейчас ни днем, ни ночью. Тут уже гадать нечего – фронт где-то не так далеко. Прошел слух, что немцы из прифронтовой полосы эвакуируют все мужское население.

Артиллерийская канонада с каждым днем приближалась. По большим дорогам движется много машин в сторону Запада. По всему похоже, что немцы отходят. Я вернулся в Зеленую дубраву и сразу же встретился с Семеном. Решили идти навстречу своим войскам. Я забежал к тете Дуне и попрощался. Пошло нас шестеро, но пришлось разделиться на две группы. Все же, маленькая группа не так будет бросаться в глаза.

Из Зеленой дубравы мы вышли ночью, а утром уже были у Коваленко. Коваленко рассказал нам, как лучше идти, какими дорогами. В случае опасности сейчас легче было спрятаться: в хлебе или в кукурузе. Мы заходили в те самые хутора и села, в которых когда-то бывали с Петькой, а затем и с Семеном. Третий наш напарник, Сергей, родом откуда-то из-под Москвы. Он почти ровесник Семену, но ростом много меньше. В случае близкой опасности у нас был один пистолет. Этот пистолет достал Семен у полицая, которого ухлопал тогда, давно около речки.

Пробираясь глухими местами, в посадке недалеко от населенного пункта, мы встретили пятерых, вооруженных до зубов ребят. Это были тоже пленные, такие же, как и мы. Они уже успели вооружиться. Перехлопали где-то полицаев. С нами оружием они не поделились. Так и сказали: «Нам надо было – мы достали. Доставайте и вы!» Поделились с нами только табаком.

Сейчас мы не столько шли, сколько прятались в хлебах и посадках. По всем дорогам двигались машины, повозки и пешие. Немцы отступали, а вместе с ними бежали и те, кто боялся народной мести за свои преступления. Лежа в посадке, мы наблюдали за вереницей подвод, на которых ехали не только немцы, но и гражданские. Это старосты, полицаи, попы, раскрашенные шлюхи и вообще, разная сволочь. Некоторые бегут целыми семьями. Вот бы сейчас десяток гранат, да пару автоматов! А одним пистолетом ничего не сделаешь. Только себя угробишь. Когда начало темнеть, мы вышли на дорогу. К нам еще присоединились два паренька, тоже из пленных. Один оказался мой земляк, из Каргапольского района Курганской области – Суханов Николай. Он был артиллерист, офицер. Около мостика мы остановили одинокую подводу, нагруженную разным скарбом. В ней сидели только двое – мужчина и женщина. В мужчине мы с Семеном опознали старосту-мерзавца, от которого однажды чуть ноги унесли. При обыске у него обнаружили русский револьвер (наган) и большой запас патронов к нему. Наган взял Сергей. Женщину порядком перепугали, а старосту Семен с Сергеем прикончили. Шлейку изрезали, а коней отпустили на волю. Оставив женщину с мертвым мужем, мы пошли дальше. Опасаться, пока ночь, нет особой надобности.

И глухими дорогами идти стало опасно. Куда ни сунешься, везде немцы. Горят хутора и села. Это особые немецкие отряды поджигают крыши хат и других построек. Жгут все, что только может гореть. Даже в степи, где есть стога сена, тоже поджигают. Таким на глаза не попадайся, сразу пристрелят. И вот, одну из таких тревожных ночей мы просидели в сожженном селе в погребе. Вылезти было нельзя. Через горящее село двигались отступающие немецкие войска. Совсем близко стали слышны артиллерийские выстрелы и разрывы снарядов. Хорошо слышны были и пулеметы. Перед утром стало тихо. Мы вылезли. Село было пустое. Кое-где догорали соломенные крыши. На улицах стали появляться жители. Видимо, тоже отсиживались в погребах. Мы вышли из села и пошли туда, где еще раздавались выстрелы. Шли степью и врассыпную. Стрельба не прекращалась. Мы немного не успели добежать до своих, как попали под сильный минометный огонь. Сергея сразу убило насмерть. Семена и одного новенького ранило. Минометный огонь прекратился быстро. Вообще-то он не прекратился, но стреляли немцы уже по другому месту.

Сразу же после минометного налета здесь появились наши русские солдаты. Трудно передать встречу со своими на словах. От радости я плакал, не стыдился своих слез. Девушка-санинструктор перевязывала наших раненых товарищей. Сергею помощь уже была не нужна. Осколок мины сразил его насмерть. Оружие у убитого Сергея и у раненого Семена забрали наши солдаты. Меня с Сухановым Николаем один из солдат повел в штаб. В штабе нас коротко допросили, посмотрели наши воинские документы. Спрашивали откуда мы шли, что видели на своем пути. Все, что знали, мы рассказали. Документы я хранил под бинтом. Прибинтовал их к голени бинтом, так и сохранились. Нам написали бумагу о том, к кому и куда нам надо обратиться. Накормили хорошим обедом. Солдаты нас снабдили табаком.

26-я мотострелковая

После столько пережитого даже не верится, что снова у своих. Сейчас уже идем не прячемся, бояться некого, кругом свои. В назначенное место мы прибыли вечером. Велели подождать до утра. Ночевали вместе с военными, они и ужином нас накормили. Утром мы были на приеме у какого-то майора. Он снова произвел допрос и направил нас дальше в тыл, в особый отдел армии, кажется, а может дивизии. Когда мы прибыли туда, там уже нашего брата собралось порядочно. Мы сразу же зарегистрировались. Отлучаться долго не велели, так как могут вызвать в любое время. Нас собралось около пятидесяти человек, и все бывшие офицеры. Выделили старшего группы, поставили на пищевое довольствие. Но давали нам только сухим пайком и сразу на несколько дней. Вместо хлеба давали муку, и мы из