Читаем без скачивания Баллада о проклятой любви - Стефани Гарбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она провела по его мягким волосам. Всего один раз.
Джекс вдруг прильнул к ее ладони.
– Так приятно, – пробормотал он. – И ты такая теплая. – Он обхватил ее за талию и притянул к себе на кровать.
– Джекс… Что ты делаешь?
– Только на эту ночь. – Он обнял ее так крепко, что она прижалась грудью к его обнаженной коже.
– Ты ранен, – выдохнула она.
– С тобой мне лучше, – произнес он ей в шею и лизнул кожу языком, отчего у Эванджелины закружилась голова.
Сейчас было самое время высвободиться из его объятий.
Джекс коснулся губами пульсирующей жилки на ее шее.
Она попыталась сказать ему, что это плохая идея, но с ее губ сорвался лишь судорожный вздох. Если его поцелуи в шею так вскружили ей голову, то как бы ощущался настоящий поцелуй в губы?
Эванджелина прикрыла веки, тяжело дыша. Она не должна была думать о губах Джекса на ее. И все же она не могла не задаваться вопросом, может ли поцеловать его здесь, в Лощине, в единственном месте, куда не проникали проклятия. Мысль казалась такой заманчивой. Но даже если поцелуй Джекса не убьет ее здесь, это вовсе не значило, что он не разрушит ее жизнь любым другим образом.
– Нам не следует этого делать, – пробормотала она.
– Я всего лишь прошу тебя остаться на ночь. – Джекс наконец оторвался от ее шеи и прошептал: – Ты даже не вспомнишь.
Эванджелина напряглась в его объятиях.
– Что значит «не вспомню»?
– Просто… всего одна ночь, – мягко сказал он. – Утром ты сможешь забыть об этом. Сможешь снова притвориться, что я тебе не нравлюсь, а я продолжу делать вид, что мне плевать. Но этой ночью позволь мне представить, что ты моя.
Сердце Эванджелины сжалось при слове «моя». На одну головокружительную секунду она потеряла способность здраво мыслить. Она не нашла в себе сил отстраниться от него, но в то же время не могла и пообещать остаться.
– Если тебе так легче, можешь тоже представить, – прошептал он. – Представь, что я просто Джекс из Лощины и что ты хочешь быть моей. – Он снова прижался губами к ее горлу и нежно провел языком по шее к уху. Затем прикусил зубами мочку.
Эванджелина резко выдохнула. Укус был резким и немного болезненным, как будто Джекс хотел и удержать ее, и за что-то наказать. Но ему не нужно было ее наказывать. Его нежность и так уже казалась для нее пыткой, потому что до безумия хотелось еще и еще. Она мечтала, чтобы Джекс хотел ее, и пусть даже его желание было вызвано бредом.
– Я не в бреду. – Голос его звучал хрипло, словно он только что вырвался из оков сна, но когда Джекс посмотрел на нее, глаза его были ясными и светлыми.
И Эванджелине казалось, что она тонет в них.
Когда она была совсем маленькой, мама рассказала ей историю о девушке, которая играла в прятки в лесу со своим возлюбленным. Девушка бегала среди деревьев в поисках места, где бы спрятаться, как вдруг провалилась во временную трещину. Это была небольшая, едва заметная трещинка, которая могла перенести девушку в будущее или, возможно, в прошлое – всего на несколько секунд. Но Время приметило девушку и мгновенно влюбилось в нее. И тогда, вместо того чтобы попасть в прошлое или будущее, девушка продолжала падать сквозь Время. Она падала, падала и падала, попав в ловушку Времени, до самого скончания Времени.
Теперь Эванджелина поняла, каково было той девушке. Прошло уже больше двух недель с тех пор, как они вместе с Джексом спрыгнули со скалы, но она все еще чувствовала себя так, будто продолжает падать, устремляясь к чему-то неподвластному, а кроме Джекса, ей не за что было держаться.
Эванджелина понимала, что Джекс был слишком опасен, чтобы влюбиться в него по-настоящему. Но и игнорировать зарождавшиеся к нему чувства она тоже больше не могла. Не могла отрицать того, что хочет его. Желает достаточно сильно, чтобы не отстраняться каждый раз, когда он прикасается к ней. Достаточно, чтобы имя его никогда не покидало ее мыслей, даже когда его не было рядом. Она всегда испытывала к нему физическое влечение, но оно словно усилилось после той ночи, когда они спрыгнули со скалы.
Ведь она никогда не переставала падать.
Кровь в висках застучала сильнее, а сердце взволнованно заколотилось. Эванджелина старалась не шевелиться, надеясь, что он не заметит, пока они лежат в одной постели, тесно прижавшись друг к другу и сплетясь ногами. Все, что связывало их, казалось таким же хрупким, как капля дождя, которая исчезнет из мира, только коснувшись земли. Но в то же время Лощина была похожа на место, где капли дождя никогда не касались земли.
Джекс медленно провел ладонью по ее спине.
– Ты останешься?
– Я думала, ты уже услышал мои мысли, – прошептала она.
– Я хочу, чтобы ты сказала это вслух. – Голос его звучал едва слышно, и если бы они не лежали так близко, то она бы ничего не услышала. Эванджелину поразило, насколько интимными могут быть слова, сказанные лишь один раз и лишь для одного человека. И как быстро они могут исчезнуть, словно их не существовало вовсе.
Сердце Эванджелины все еще бешено колотилось, но вовсе не от страха или беспокойства. Оно словно пыталось наверстать все те мгновения до того, как они исчезнут, – до того как исчезнет он. Эванджелина знала, что это произойдет, так всегда случалось. Джекс неизменно уходил, что делало ситуацию еще более глупой, но прямо сейчас она не хотела быть умной. Она просто хотела принадлежать ему.
Эванджелина хотела сказать: «Этой ночью я твоя», но с ее губ сорвалось лишь:
– Я твоя.
38
Этой ночью Прекрасный Незнакомец ждал в таверне Лощины. Он стоял недалеко от нее и бросал дротики в нарисованную на стене мишень, неизменно попадая в красное яблочко.
– Знаю, – сказал он. – Трудно поверить, что я и красив, и талантлив.
Стрела со свистом пролетела по воздуху.
Он снова попал в цель с такой легкостью, как будто или обладал невероятным мастерством, или просто привык, что все всегда происходит именно так, как он хочет.
– Почему ты преследуешь меня только во снах?
– Прозвучало так, будто я мертв. По-твоему, я выгляжу мертвым? – Он положил руку на грудь и одарил ее очаровательной улыбкой.
Эванджелина все еще сомневалась, стоит ли ему доверять,
