Читаем без скачивания Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей - Тамим Ансари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такая односторонность торговых отношений серьезно тревожила европейские правительства. Серебро, которое утекало из Европы, было вечным металлом и неизбежно делало Китай богаче. А покупаемый чай в итоге превращался в мочу. Западноевропейская культура во многом стала культурой торговцев, а торговцы имели довольно простое представление о богатстве. Богатством в их понимании были наличные деньги. Если вы продавали больше, чем покупали, – вы богатели. Если же вы, наоборот, больше покупали, чем продавали, – вы беднели. Под наличными деньгами понимались драгоценные металлы. Кто накапливал больше слитков золота и серебра, тот и становился победителем – так гласила теория, и она, безусловно, была верна для индивидуальных торговцев. Но европейские правительства рассматривали через эту призму и свои национальные экономики, и с такой точки зрения Китай вгонял Великобританию в нищету.
Британское правительство не могло просто взять и запретить ввоз чая, потому импортные пошлины на чай составляли почти 10 процентов этой статьи государственных доходов. Падение импорта чая привело бы к резкому сокращению поступлений в казну, а такого Британия позволить себе не могла: она только что потратила целое состояние, чтобы победить французов в глобальной Семилетней войне за колонии, и отчаянно нуждалась в деньгах. Поэтому Британия повысила ввозную пошлину на чай на 100 процентов, что снизило его продажи и сократило импорт, но не нанесло удара по карману государства.
Однако это нанесло удар по карману другого важного игрока. Сокращение торговли чаем поставило на грань выживания Почтенную Ост-Индскую компанию. Что было делать – смириться и умереть? Ни за что! EIC развернула мощнейшею лоббистскую кампанию, убедив британский парламент принять закон, который обязал американских колонистов покупать дорогой чай у EIC вместо более дешевого, ввозимого голландскими контрабандистами (которые, понятное дело, не платили никаких налогов британской короне). Этот закон так разозлил своевольных колонистов, что однажды ночью те устроили знаменитое «Бостонское чаепитие»: группа анонимных радикалов пробралась на корабль EIC и сбросила в воду груз чая стоимостью в миллион долларов. Британское правительство нанесло ответный удар в виде серии карательных законов, которые, как это обычно бывает, не погасили, а лишь подпитали нарождающуюся бурю недовольства, и она в конечном итоге разразилась в Американскую революцию. Так что – да, политика китайской империи Цин способствовала рождению Соединенных Штатов. Как вы уже догадались, это были два конца одной длинной цепочки событий, связанных между собой волновыми эффектами.
Тем временем Великобритания наконец-то придумала, как решить проблему торгового дисбаланса с Китаем, и ключ к этому решению, как ни странно, находился за пределами и Британии, и Китая. Чтобы понять, что произошло дальше, нам необходимо лучше разобраться с той сюжетной линией глобальной драмы, которая разворачивалась в Средневосточном исламском мире.
21.
Исламский мир: из сетей в путы
(1500–1900 гг.)
В XVI в., когда европейцы начали осваивать земной шар, Средневосточный мир был уверенно в себе замкнутой вселенной, чье величие (на ее собственный взгляд) не имело себе равных. Ведущие державы исламского мира были поглощены заботами и противоречиями в контексте своей цивилизации, но, как и в случае с Китаем, никто здесь не сознавал признаков новой реальности: Дар аль-ислам ступил на путь упадка. Европейские торговцы приплывали к берегам мусульманских стран, но, несмотря на периодические вооруженные стычки, местные правители не считали чужеземцев врагами или угрозой. В конце концов, европейцы прибывали не как завоеватели, а как купцы, желающие торговать.
Взаимодействия между лидерами исламского мира и этими европейцами, вероятно, неверно истолковывались обеими сторонами: слишком уж к разным социальным созвездиям они принадлежали, чтобы одинаково воспринимать одни и те же события. И дело не в том, что они расходились во взглядах. Скорее, их дискурсы были настолько далеки друг от друга, что между ними попросту не существовало точек пересечения, которые сделали бы это расхождение во взглядах очевидным.
Европейцы были частными предпринимателями, а частное предпринимательство у них на родине имело совершенно иной статус, чем в мусульманском мире. В Европе богатство позволяло приобрести политическое влияние. В мусульманском мире политическое влияние позволяло разбогатеть. В Дар аль-исламе богатство давало человеку всего лишь возможность потреблять, тогда как обладание политическим влиянием требовало, чтобы человек был связан с высшим ядром политической власти, военно-религиозной элитой, а эта связь носила чисто социальный характер. Религиозный компонент властной элиты состоял из улемов – исламских ученых. Они контролировали такие сферы, как образование, религия, язык, право – да и всё созвездие идей, формирующее исламскую культуру. Другой составляющей властной элиты был монарх, его клан и его соратники, которые контролировали армию и силовые структуры, собирали налоги, прокладывали дороги, вели войны и распределяли трофеи – короче говоря, держали в своих руках рычаги физического мира.
Знатные семьи из одной сферы власти, как правило, были связаны через браки со знатными семьями из другой сферы власти. Как вы помните, мусульманский мир – это мир патронатных сетей, где высшие сети концентрируются вокруг правящей семьи. В те времена правители придерживались традиционной практики отдавать сбор налогов на откуп своим самым доверенным клиентам. Откупщики не просто имели право, но были обязаны собирать налоги со своих откупных владений – обязаны, потому что им надлежало отдать определенную сумму своему патрону (заметьте, не процент, а сумму). Как откупщик добудет эти деньги – его дело. Все, что он собирал сверх положенной суммы, он мог оставить себе. Приближенные ко двору клиенты, которые получали на откуп большие территории, тоже использовали откупную систему: они передавали части своих территорий на откуп собственным доверенным клиентам, которые собирали с этих областей налоги, отдавали указанную сумму патрону, а излишки оставляли себе.
Многоуровневая откупная иерархия означала, что на первом уровне налогоплательщики и сборщики налогов не только были лично знакомы, но и могли иметь родственные связи. Таким образом, взимание налогов непосредственно основывалось на патронатной системе со всеми ее племенными ценностями и тесно переплетенными сетями. Теоретически люди, собирающие налоги, могли поступать, как сочтут нужным, на этот счет не существовало никаких официальных предписаний. Но методы, которые использовал конкретный сборщик, создавали ему репутацию жестокого или доброго, жадного или щедрого человека. Социальные и моральные суждения окружающего сообщества формировали его поведение в той мере, в которой ему было важно, что о нем думают люди. Стыд – вот на чем держится управление в исламских обществах (это, впрочем, означает, что здесь, как и во всем остальном мире, процветают бессовестные люди).
В Европе, если человек хотел политической власти, перед ним лежал единственный путь: создать успешный бизнес и разбогатеть. В исламском мире, если человек хотел богатства, единственным способом осуществить мечту было проложить себе путь внутри сетей влиятельных патронов, связанных с еще более влиятельными патронами, связанными с еще более влиятельными патронами. Когда европейские негоцианты создавали торговые форпосты на мусульманских территориях, именно патронатные сети определяли, кто будет получать выгоду от торговли с этими иностранцами. Серебро аккумулировалось в руках тех, кто сумел позиционировать себя в высших кругах посредством стратегических браков, хороших отношений, гостеприимства, героических поступков, взаимных услуг, лояльности и прочих социальных механизмов такого рода. Позже, когда эти торговцы возвращались с европейскими товарами, люди, которые раньше имели возможность продавать, теперь имели возможность покупать, так что европейское серебро возвращалось к своим владельцам.
Эти представители мусульманского мира были склонны рассматривать европейских торговцев как потенциальных патронов и стремились позиционировать себя принятым в их реальности образом: как людей, которые имеют хорошие связи наверху и еще более разветвленные сети доверенных клиентов внизу. В их мире в случае крупной сделки нельзя было просто спросить цену, поторговаться и выложить деньги: нормы приличия и этикет
