Читаем без скачивания Холмов трагических убийство - Давид Игоревич Верлицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нам направо. – вспомнил Джон и резко свернул в сторону. -В безопасное отделение.
“Номер… номер, какой был у него номер? Был ли он вообще? Ладно, неважно, последний отсек в части”.
Не успели они пройти и коридора, как встретили двух бегущих с криками о помощи. Те убегали от неопределенной темноты, в которую вела дорога, и даже не остановились, не обратили внимание на вопрос Джона о том, что произошло. Но что-то явно произошло.
– Нам следует поторопиться. – сказал Сол.
“Ни один человек в здравом уме не пойдет туда”. – продолжил сам с собой шериф. – “Видимо, таблетки не подействовали. Надо идти. Пути назад нет”.
Они немного ускорились. Зайдя за вторую дверь, они стали наблюдать не только испуганных надзирателей, но и мигающие красным цветом лампы.
“Раньше я не замечал их. Думал, что здесь висит всего одна лампа. Какой дурак! Какой дурак!”
Открыл третью дверь. Люди исчезли. Остались только багровые стены с развилками, уходящими к другим клеткам.
Четвертая позади. С каждым коридором следующий все короче предыдущего. Становится страшно.
И вот, пятая дверь. “Надеюсь, что читатель творения Сола никогда не узнает, что таится там, дальше, потому что, по всей видимости, это нечто ужасное”.
Джон тяжелой рукой толкнул дверь и зашел внутрь. На все огромное здание послышалась сирена и властный голос:
– Говард сбежал. Повторяю, Говард сбежал. Всем покинуть шестой отсек второго отделения, повторяю – всем покинуть шестой отсек второго отделения.
Сол, еще не зашедший, посмотрел на стену впереди – на ней цифра “6”. Затем он посмотрел направо, в угол.
Труп. Облитый кровью, с ножом в животе, лежал полицейский.
Левее, Сол, ты точно не хотел увидеть то, что предстало пред тобой по центру комнаты.
Планк уставился ровно в центр квадрата.
Пятно крови. На нем пистолет, серебряный кольт. Золотая звезда.
Сол с ужасом посмотрел на решетку рядом – дверь распахнута, а прутья погнуты. Затем его взгляд перешел на Энн. Зрачки ее тут же уменьшились, в глазах отчетливо горел ужас. Посмотрел на Джона. Тот уже лежал на полу в полном беспамятстве, рядом с ним – выпавший пакет с капсулами. Обернулся в сторону Луны – та со слезами оперлась на стену не в силах держаться на ногах. Она скатилась на пол и через пару секунд тоже потеряла сознание. Тишина. Только тихие всхлипывания Уилтерс.
– Что тут, чтоб ты был проклят, мир, тут происходит? – вопросил Сол сам себя.
Что я говорил про ужас, что настигнет вас? Так вот, это оно самое.
И мир уже совсем не тот,
Каким его ты видел раньше,
В нем ты сведешь концы вот-вот,
Не думай даже о реванше.
Из заметок С. Планка
***
Вдруг Энн приблизилась к пистолету, лежащему около Донлона, и уже собиралась схватить его, как на ее руку, тихо ползущую по холодному бетону, наступил Сол.
– Я не хочу убивать тебя, дай мне убить себя, чертов подлец! – вскрикнула она, не сдерживая слез.
Планк не знал что делать. Он в полусне отпустил ногу и через секунду услышал выстрел. Не оглядываясь по сторонам, он поднял пакет Джона, запихал все содержимое себе в рот, и сквозь мгновение, подобно своим товарищам, дремал во мраке. А может, уже и вовсе был мертв.
Глава 21
Это пробуждение сопровождалось не сияющим солнцем, лучи которого так и норовят пробиться сквозь шторы, а рвотой, вызванной передозировкой лекарством. Первым проснулся Сол – он, стараясь не задумываться о том, что здесь произошло и предпочтя до конца не знать правду о случившемся, сидел на полу в ожидании пробуждения напарников. Голова его кружилась, но тошнота все уходила. Сзади него до сих пор распласталось красное пятно, и мирно лежало мертвое тело. Планк сначала хотел изучить его, но не осмелился и прикоснуться к тому – вид почти насквозь пронзенного желудка был для него невыносимо жутким.
Что-то звонко брякнуло. Нога Донлона пошевелилась, и шериф поднял голову, чтобы осмотреться вокруг.
– Джон, ты очнулся! – обрадовался Сол. -Ты съел чересчур много таблеток, тебе нужно…
– Со мной все в порядке. – медленно убедил Планка Джон. -Как мы тут оказались? И где они, мои таблетки?
Он увидел пустой пакет и разразился:
– Ах ты сволочь!
– Не стоит, шериф. Вам же лучше. – придержал того Сол, потянувшись за отсутствующим в его кармане пистолетом.
– На чем мы остановились? – отпрянув обратно, спросил другой.
– Лучше тебе посмотреть самому. Говард опять устроил заварушку…
– О, нет. – посмотрел он на красное пятно на полу. -Только не говори, что… Просто я не хочу потерять второго напарника.
– Джон, – начал Сол, казалось бы, обещающую быть долгой речь.
– Черт! – он встал на ноги и посмотрел на пол. -А это что еще такое, два трупа в одной комнате! Погоди, это Уилтерс что-ли?
Он пнул ногой мертвую женскую фигуру и увидел под ней револьвер.
– Да что с этим Говардом не так? Пистолет твой?
Сол виновно посмотрел в глаза Джона.
– Ты еще и дал ей убиться, да?
– Она выглядела такой измученной, шериф. Я не мог терпеть ее страдания.
– Опять ты начинаешь оправдываться. Пора понять, что нет чувств в криминалистике! Из-за тебя мы потеряли еще один источник информации.
– Они тоже люди, Джон!
– Тогда почему ты даешь им умереть?! Нету у тебя никакой логики, Планк.
– Не забывай кто воспитывал меня, Джон.
– Я мог оставить тебя доживать свои последние деньки на холодной дороге!
– И тогда бы я не чувствовал сейчас того, что чувствую!
– Да ты эгоист, Сол!
– Кто бы говорил, шериф. Вечно думаешь только о себе, сбежал от нас за Уилтерс, лишив нас возможности продолжить расследование в другом ключе. Даже не обсудил с нами свое странное решение!
– В каком другом ключе, одумайся! Та ситуация была безысходна, так что не стоит создавать иллюзию того, что у нас были варианты.
– Почему я только сейчас заметил, насколько ты лицемерен?
– Послушай себя, Сол! Мы сейчас стоим и выясняем кто из нас прав, когда на кону стоят человеческие жизни. Я хотя бы не отрицаю того, что я не идеален. Я каждый день схожу с ума, и с каждым днем уходит мое время. За последние годы я понял, что быть хорошим для всех – совсем не значит быть хорошим для себя. Я жил в этом колесе, когда ты нравишься всем, когда душа каждого открыта для тебя, и когда ты являешься не просто любимцем толпы, но и настоящим примером для подражания. А потом меня охватило какое-то странное, но очень, очень-очень сладкое чувство. Будто я могу отказаться от всего этого, ничего не потеряв. Я переоценил свой идеал, но одновременно с этим отказался от него, потому что думал, что его необязательно поддерживать. После этого вся моя жизнь покатилась к чертям, но я не могу измениться. Сколько людей уже умерло от моих рук и сколько еще умрет? Хватит
