Читаем без скачивания Инквизиция и инквизиторы во Франции - Наталия Ивановна Московских
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто мог стать инквизитором
Возникает вопрос: обязательно ли было для вступления в ряды Святого Официума быть доминиканцем или францисканцем?
Нет, не обязательно, хотя главным образом именно эти два монашеских ордена взращивали будущих инквизиторов. Однако были среди инквизиторов и выходцы из других монашеских орденов — к примеру, бенедиктинцы, цистерцианцы, кармелиты, а позже — иезуиты и другие.
Так как инквизитор назначался самим папой римским (иногда по чьему-либо ходатайству), нетрудно догадаться, что в этом деле огромную роль играл человеческий фактор, личные симпатии и антипатии. Поэтому среди инквизиторов мы видим не только представителей монашеских орденов, но и приходских священников, епископов, попросивших оставить их в должности инквизитора по получении кафедры, и даже людей, вовсе не имевших духовного сана. То есть, по сути, при нужном стечении обстоятельств инквизитором мог стать, в общем-то, кто угодно, если, конечно, этот кто-то не был женщиной.
Можно расширить этот ряд еще больше, припомнив несколько примечательных персоналий, и сказать, что инквизитором мог стать, например, бывший еретик, бывший рыцарь, простой проповедник, а то и авантюрист. Надо иметь в виду и то, что сильные монархи могли диктовать понтификам свои условия и продвигать необходимых им кандидатов. Словом, инквизиторские полномочия доставались людям самого разного социального положения и с самым разным жизненным багажом.
Была ли должность инквизитора пожизненной? Ответ: нет. Место инквизитора запросто можно было потерять — например, со сменой понтифика. Так как многие папы занимали Святой престол уже в преклонном возрасте, то их правление, как правило, длилось недолго, а поведение следующего папы предсказать заранее было трудно. Нередко новый понтифик, обретая власть над церковью, окружал себя доверенными людьми. Как правило, начало каждого правления в Ватикане ознаменовывалось рукоположением новых кардиналов, а там уж доходили руки и до инквизиторов.
Можно сказать, служители Святого Официума полностью зависели от воли папы. Иногда эта самая воля препятствовала их деятельности напрямую. Иллюстрацией к тому послужит смещение с должности и приговор к пожизненному тюремному заключению, постигшие инквизитора Луары Робера ле Бугра в 1239 году.
Прозвище Бугр — «болгарин» он получил в свою бытность еретиком потому, что катаризм, который прежде исповедовал Робер ле Бугр, имел много общего с болгарским учением богомилов. Причем Робер ле Бугр был не просто катаром, но и катарским «совершенным», что и привело его в застенки инквизиции. Там он вдруг — история умалчивает, как именно это произошло, — раскаялся и предпочел вернуться в лоно церкви, а затем, в знак своей искренности, примкнул к доминиканскому ордену. Папа Григорий IX, по-видимому, был удовлетворен его перевоспитанием и — в качестве то ли проверки, то ли поощрения — назначил его в 1233 году инквизитором Луары.
Робер ле Бугр приступил к работе с болезненным рвением. Будучи выходцем из еретической коммуны, он, надо думать, прекрасно понимал, как разоблачать еретиков, и за один только первый год в новой должности умудрился разыскать и передать светским судам для казни 50 человек в Ла-Шарите-сюр-Луар. Вскоре его усердие привело к конфликту с архиепископами Реймса и Сенса, которые расценили деятельность ле Бугра как покушение на их права и донесли на него папе. В 1234 году Григорий IX приостановил его деятельность, оговорив, что через некоторое время он сможет ее возобновить. Так и случилось: вскоре ле Бугр был назначен генеральным инквизитором Французского королевства.
Плохо становилось каждому, кто попадал под его горячую руку, потому что каким-то образом бывший катарский «совершенный», когда-то адепт пацифистской идеологии, превратился в истинного изувера, жестокости которого «угрожали вызвать всеобщее восстание во Франции». История запомнила его как человека поистине безжалостного не только к еретикам, но и к любым сочувствующим ереси. Французы, стенавшие под его гнетом, прозвали его malleus haereticorum, то есть «молотом еретиков». Не знавший ни усталости, ни лени, ле Бугр постоянно объезжал свои владения и навел страху на Шалон-ан-Шампань, Камбре, Перонне, Луэ и Лилль. В 1239 году он приговорил к сожжению 187 человек в Монтеме.
Пресеклась его деятельность достаточно прозаично — в результате внутренней инспекции. Обеспокоенный непримиримой политикой ле Бугра, которая и впрямь грозила волнениями, папа поручил бенедиктинцу Матье Пари изучить состояние дел на подведомственной ле Бугру местности. Пари дотошно собрал все сведения, которые смог, и предоставил их папе со своим заключением, которое и положило конец кровавой карьере Робера ле Бугра. Он был смещен с поста инквизитора, позже отдан под суд и приговорен к пожизненному заключению. Впрочем, вовсе не за то, что обрекал еретиков на смерть, а потому что в его собственной деятельности были найдены следы ереси.
Одним из первых инквизиторов, назначенных папой, был Конрад Марбургский, занявший этот пост в Германии в 1227[18] году. В прошлом — рыцарь, а на момент назначения — духовник святой Елизаветы Тюрингской[19] и священник.
Как пишет Х. К. Цандер, «это было крайне ошибочным кадровым решением. Действительно, Конрад Марбургский считался неподкупным и неустрашимым для светских чиновников. Но еще в бытность духовником святой Елизаветы он продемонстрировал весьма странные наклонности. «Usque ad camisiam» — «раздетой до рубашки» должна была быть повержена к его ногам восемнадцатилетняя святая, после чего Конрад лично ее сек или оставлял это своим кнехтам, в то время как сам с наслаждением пел покаянный псалом «Miserere». Характеру такого человека вполне соответствовало то, что новое звание инквизитора Тевтонии потрясло его до безумия. Вместо того чтобы, как было предписано папой, выстраивать неподкупную судебную систему, Конрад неистово помчался по всей Германии преследовать еретиков. Со всех церковных кафедр он возбуждал суеверный народ сообщениями о том, что христианству угрожает сатана в виде огромного черного кота, которому еретики во время ночных собраний целуют задницу. Некий сообщник Конрада по прозвищу Одноглазый Ганс, утверждавший, что может с одного взгляда распознать любого еретика, после таких проповедей вставал во главе взбудораженного народа. И по всей немецкой земле пошли толпы, убивающие и сжигающие еретиков. До тех пор, пока 30 июля 1233 года несколько отважных дворян (по И. Р. Григулевичу, они были родственниками одного из еретиков, павших жертвой Конрада. — Н. М.), кстати, вполне благочестивых католиков, схватили неистового инквизитора и убили его, вероятно, неподалеку от Марбурга. По всей Германии, как всегда в подобных случаях,
