Читаем без скачивания Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Единственным, кто не попытался обойти протесты молчанием, стал Чарльз. Возможно, он все еще был под впечатлением от встречи с яростной толпой, блокировавшей проезд его автомобиля восемь месяцев назад. Принц покинул Балморал, решив запустить программы Фонда. Лидеры всех политических партий выходили на улицы Хакни, Ламбета и Кройдона, «демонстрируя озабоченность» для новостных сюжетов, но ни один из них не вернулся решать проблемы, когда камер там уже не было. В отличие от Чарльза. Дэвид Лэмми, представитель Парламента от партии лейбористов от Тоттенхэма, района, пострадавшего сильнее всего, так рассказывал об этом газете The Independent:
«Мне позвонил и принц Чарльз. Потом он приехал и возвращался еще пять раз, причем не просто для того, чтобы посмотреть. Он использовал ресурсы своих благотворительных фондов… Без громких слов, без пресс-релизов, он сделал это потому, что ему было не все равно».
Урок всем нам. Чарльз не был просто чудаковатым дилетантом. Он попытался показать Британии, что у Короны есть достойный – и человечный – наследник.
IV
Дэнни Бойл, режиссер церемонии открытия Олимпийских игр в Лондоне, никогда бы не подумал, что Королева согласится. Его удивительный талант критики Киноакадемии отметили присуждением восьми статуэток «Оскар» фильму «Миллионер из трущоб» (Slumdog Millionaire), который получил в том числе и награду за лучшую картину. И весь этот талант был направлен сейчас на то, чтобы сделать церемонию открытия максимально непохожей на церемонию открытия летних Игр 2008 года в Пекине, ставшую иллюстрацией китайского национализма. Бойл хотел не просто ярко и торжественно пересказать историю страны, но и сделать ее эмоциональной, человечной, полной острых углов и неожиданных поворотов. Ему нужны были не общеизвестные факты, а тайные доказательства величия страны: от суфражисток и карибских иммигрантов, прибывших в 1948 году на борту Empire Windrush, чтобы помочь справиться с трудовыми потерями после войны, до неизвестных санитарок национальной службы здравоохранения, образы которых воплотили 800 волонтеров медицинской службы (их танец стал одной из кульминационных точек безумного вечера). Мысль режиссера можно сформулировать так: в постколониальный период в Британии правят культура и творчество. Так на стадионе, рассчитанном на 80 000 мест, появилась пасторальная зеленая лужайка с пасущимся скотом. Ее сменили угрожающе тянущиеся к небу каминные трубы эпохи индустриальной революции, которые начали извергать пламя, когда Изамбард Кингдом Брюнель, гениальный инженер, строитель большой западной железной дороги (его роль исполнил Кеннет Брана), вышел вперед и процитировал слова Калибана из «Бури»: «Не бойся: этот остров полон звуков»[73].
Шекспир, капитан Крюк, 30 Мэри Поппинс, которые спустились с неба с первыми каплями дождя, держа в руках черные зонты и саквояжи. Огромный надувной лорд Волан-де-Морт, поднявшийся над стадионом с волшебной палочкой в руках. Сэр Пол Маккартни, руководящий импровизированным хором зрителей, которые пели «Hey Jude». Бойл отвернулся от излишне патриотической темы двух мировых войн и борьбы с фашизмом ради возможности устроить радостное празднование, опирающееся на культурные традиции, и почтить молчанием павших солдат.
«А можно как-то добавить Черчилля?» – то и дело повторяли недоумевающие националисты из Парламента Кэмерона каждый раз, приходя на планерки. Вторым по популярности был вопрос: «Куда дели всех королей и королев?»
Но королева была одна, так задумано. Бойл считал, что начинаться Олимпийские игры должны со знакового появления правящего монарха, причем в таком образе, какого еще не было. Кто-то из его команды предложил отснять Ее величество во дворце, а потом высадить на стадион дублера. Бойл не был бы Бойлом, если бы не поднял ставки, добавив в список желаний не просто появление Королевы, а появление Королевы в сопровождении другой британской иконы, Джеймса Бонда. Планировалось, что Дэниел Крейг, исполнитель роли агента 007, прилетит во дворец на вертолете и спасет Елизавету от опасности, которая ставила под угрозу ее благополучное прибытие на некое мероприятие. «Ее величество» – точнее, каскадер Гэри Коннери, облаченный в такое же персикового цвета коктейльное платье, расшитое стразами, какое планировала надеть Королева, – выпрыгнул бы из вертолета и приземлился внизу, прямо за стенами олимпийского стадиона.
Когда Дворец на предложение о съемках немедленно ответил согласием, Бойл не мог поверить в свою удачу и решил, что его разыгрывают. По словам Стивена Долдри, художника-постановщика церемонии, Елизавета согласилась на это, посчитав, что выйдет отличная шутка, которая позабавит ее внуков. Единственное, о чем Королева беспокоилась, – как бы они ничего не узнали, пока она не выйдет на стадион вместе с Филиппом после своего «прыжка» и не займет место в королевской ложе.
Костюмер Королевы Анджела Келли, которую часто просили выступить посредником и узнать о личных предпочтениях Елизаветы, спросила у нее, не хочет ли та придумать себе реплику. Ее величество немедленно отозвалась: «Ну конечно, я должна что-нибудь сказать. Он ведь примчался меня спасать». В итоге, к удовлетворению Королевы, они остановились на фразе: «Добрый вечер, мистер Бонд». У Дэниела Крейга во время съемок было полное ощущение, что все это сюрреалистический сон.
Основную часть сняли в личной гостиной Елизаветы, где она обычно встречается с премьер-министрами. Съемочная группа сначала расположилась там, а потом переместилась в другое, менее официальное помещение. Бойл так описывал увиденное:
«Там был беспорядок: кругом бумаги и подносы с чайными чашками… Я рассказал ей о некоторых особенностях процесса, о важности перерывов. Второй раз повторять не пришлось… Сложно не было: у Королевы есть актерское чутье: она же, по сути, все время "на сцене", поэтому знает, как важно меняться в соответствии с эпохой. Она понимала, что празднование Бриллиантового юбилея в целом подчинено формальностям, и рада была показать нечто противоположное. Отличное чутье».
В этом плане могло пойти не так буквально все. Себастьян Коу, который был в курсе замысла, признавал, что очень беспокоился:
«Если бы мы что-то сделали не так, все только и говорили бы об этой ошибке, пока не начнутся сами соревнования – а это целая неделя, – и такие разговоры не сделали бы нам чести. Учитывая, что репутация Ее величества была тогда на пике после роскошного празднования Бриллиантового юбилея, мы шли на риск».
Спокойствие, по словам Долдри, сохраняла только сама Елизавета.
На церемонии открытия Коу сидел рядом с принцем Уэльским, а Уильям и Гарри – у него за спиной.
«Никто из них не знал ни об участии Королевы, ни о существовании этого ролика. Когда видео запустилось и мы увидели корги, бегущих по такой знакомой лестнице, принц Чарльз посмотрел на меня и довольно напряженно рассмеялся, явно гадая, что происходит. Потом на экране появилась спина женщины в королевском платье, и он отреагировал точно так же, как и остальные: все были уверены, что видят дублершу. Но стоило ей обернуться, зрители поняли: "Боже мой! Это же и правда Королева!" Тут Чарльз разразился хохотом. Его сыновья и вовсе были в шоке. Когда она "выпрыгнула" и начала снижаться, двое за моей спиной хором закричали: "Бабуля, давай!" Это было невероятно мило».
Долдри поразила идеальная выдержка Елизаветы, которая вошла на стадион с таким видом, будто не имела представления об отчаянном шаге в пустоту, который только что сделала ее копия. «Прекраснее всего было выражение ее лица, – рассказывал он. – Она никак не привлекала внимание к тому, что произошло пару секунд назад, но явно чувствовала себя на коне… идеально! Королева словно говорила: "Я отношусь ко всему очень серьезно, но знаю, что мной была разыграна шутка, которую вы и вообразить не могли… лучшая шутка не только в истории Олимпийских игр, но и в истории страны"». Восторг собравшихся на стадионе был буквально осязаем.
Олимпиада стала кульминацией эпохи Расцвета Лондона. Сборная Великобритании отлично отражала дух мультикультурализма. Меньше часа прошло со старта соревнований во вторую субботу игр, а трое атлетов из Соединенного Королевства уже получили золотые медали. Чемпионка Игр по бегу Мо Фара приехала в Лондон из Сомали, когда ей было семь лет; Джессика Эннис, получившая первое место среди легкоатлетов, была дочерью выходцев с Ямайки; Грег Разерфорд, прыгун в длину, представлял собой квинтэссенцию
